Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

осознали важность ведения собственной пропаганды еще в довоенный период и активно прославляли образ Охранных Отрядов в качестве модели, демонстрирующей «новую элиту» Германии, лично преданную Гитлеру и способную на самопожертвование. С 1935 г. центральным органом СС стала газета «Черный корпус» («Das Schwarze Korps»), снискавшая заметный успех на внутреннем рынке рейха, в первую очередь благодаря стараниям ее небесталанного редактора, штандартенфюрера Гюнтера д’Алькуена, приложившего немалые усилия, чтобы популяризировать «орден нордических мужчин»[105].

Ориентируясь на опыт вооруженных сил, в марте 1940 г. Гиммлер отдал приказ о формировании в системе СС пропагандистского подразделения. В ходе непродолжительных переговоров эсэсовцы заключили соглашения с отделом пропаганды ОКВ и Имперским министерством народного просвещения и пропаганды. Хотя первоначально полномочия СС в области «психологической войны» ограничивались подготовкой военных репортажей для ведомства Геббельса, в течение войны функции д’Алькуена, возглавившего с августа 1941 г. информационный штаб «Черного ордена», постоянно расширялись. В ноябре 1943 г. был создан пропагандистский полк «Курт Эггерс»[106]. В медийных органах СС к тому моменту насчитывалось 27 взводов, где проходило службу около 1750 человек. В апреле 1945 г. д’Алькуен сменил генерала фон Веделя на посту начальника войск пропаганды[107].

Работа пропагандистских подразделений СС, начиная с первых дней вторжения в Советский Союз, была весьма эффективной и отличалась высокой степенью оперативности. Геббельс отмечал в своем дневнике, что чрезмерную пропаганду в пользу СС летом 1941 г. пришлось сократить, поскольку она оказывала «нервирующее воздействие» на вермахт. Соединения Гиммлера составляли всего 5 % Восточной армии, но на их долю приходилось 30–40 % всех сообщений о войне в немецких СМИ[108].

Поступавшие в Берлин материалы эсэсовских репортеров содержали рассказы о зачистках, «акциях возмездия» и других малоприятных эпизодах войны в бескрайних русских лесах[109].

Немалое влияние на пропаганду СС оказывал лично Гиммлер. После получения в конце августа 1942 г. дополнительных полномочий в имперских комиссариатах шеф Охранных Отрядов приказал организовать листовочную кампанию среди крестьян с предупреждением о суровом наказании за любую помощь «бандитам». СС проводили такие кампании неоднократно, особенно во время крупных операций. Помимо этого, при органах СД в рейхскомиссариатах открывались пункты антипартизанской пропаганды, выполнявшие не только информационные, но и контрразведывательные функции[110].

Свои акции по разложению рядов советских патриотов пропагандисты СС согласовывали со службами вермахта. Несмотря на возникавшие порой конфликты и трения относительно полномочий, между штабом пропаганды СС и отделом Веделя сложились тесные контакты, позволявшие совместно решать поставленные задачи. Кроме того, в 1942 г. между отделом пропаганды ОКВ и Главным управлением имперской безопасности (РСХА) было достигнуто соглашение о сотрудничестве и направлении пропагандистов СС в айнзацгруппы. Роты и отделы пропаганды также получили указания наладить взаимоотношения с оперативными группами полиции безопасности и СД, в том числе и по вопросам противодействия «бандитизму»[111].

Подчиненные д’Алькуена, занимаясь вопросами антипартизанской пропаганды, исходили из рекомендаций, подготовленных по линии высших фюреров СС и полиции и компетентных представителей вермахта. Актуальность темы «борьбы с бандами» для «Черного ордена» не вызывает сомнений, но она все же оставалась вторичной в его пропаганде. Гораздо больше места в эсэсовской прессе отводилось новостям с передовой, культу героев, «воинам расы», пропагандистским операциям против частей и соединений РККА («Зимняя сказка», «Южная звезда», «Скорпион»[112]) и т. п. Бои с партизанами, разумеется, попадали в поле зрения корреспондентов СС, но в основном в тех случаях, когда обойти их молчанием было почти невозможно[113].

Восточное министерство и пропагандистский аппарат Геббельса

Система немецких органов управления, развернутых в захваченных регионах СССР, представляла собой сложный конгломерат из учреждений и ведомств, принимавших участие в установлении «нового порядка». Ответственность военных инстанций распространялась на зоны тактического и оперативного тыла действующей армии, в то время как остальные районы постепенно передавались под управление гражданской администрации. Согласно указу Гитлера от 17 июля 1941 г., властные полномочия в этих регионах вручались Имперскому министерству оккупированных восточных территорий А. Розенберга[114].

Перед нападением на Советский Союз планировалось создать в занятых восточных областях четыре имперских комиссариата[115], но поскольку взять Москву и Кавказ не удалось, к началу сентября 1941 г. были образованы только две подобные административно-территориальные единицы. Рейхскомиссариатом «Остланд» (с центром в Риге) Гитлер назначил руководить Генриха Лозе. Его полномочия простирались на Эстонию, Литву, Латвию, части Ленинградской области и Белоруссии (генеральные округа «Эстония», «Литва», «Латвия» и «Вайссрутения»). В рейхскомиссариате «Украина» (с центром в Ровно) власть находилась в руках Эриха Коха[116]. Последнему подчинялись части бывших территорий УССР и РСФСР (генеральные округа «Волынь – Подолия», «Житомир», «Киев», «Днепропетровск», «Николаев» и «Таврия»), оставшиеся после включения южных и западных районов Украины в состав Румынии и польского Генерал-губернаторства[117].

Каждый рейхскомиссариат имел в своем составе отделы, ведавшие национальной и расовой политикой, прессой, религией, правом, финансами и налогами, промышленностью, сельским хозяйством, транспортом и т. д. Соответствующие службы были также созданы в генеральных округах, областях, районах, уездах и волостях. Как отмечал историк А. Даллин, «администрация коренных народов практически без исключения функционировала только на низшем уровне, на котором не было создано ни одной немецкой организации, хотя даже здесь немцы оставляли за собой привилегию “найма и увольнения”… Высшим должностным лицом из числа коренных жителей – в районе или в городе – был мэр или… бургомистр»[118].

Внешне министерство Розенберга казалось монолитной организацией, но, как вскоре выяснилось, реальная картина выглядела иначе. Сотрудники ведомства были буквально «надерганы» из других нацистских учреждений, серьезного отбора кадров никто не проводил. Работа подчиненных Розенберга описывалась как грубая и примитивная, далекая от внутренней организованности. Неслучайно в высших кругах Третьего рейха это ведомство получило негласное прозвище «министерство хаоса» (Chaosministerium)[119].

Как рейхсминистр, Розенберг отвечал в том числе за четкое внедрение общеполитических установок, касавшихся пропагандистских мероприятий на оккупированных советских территориях. Он и назначенный им на должность начальника I Главного политического управления Георг Лейббрандт видели в пропагандистской работе свою главную задачу. Для этого в составе политического управления был создан отдел I/4 (прессы и просвещения), включавший в себя четыре отделения: общих публикаций, немецкой прессы, восточной прессы на иностранных языках и активной пропаганды. К осени 1942 г. отдел сменил нумерацию на I/8 и расширился еще на четыре реферата: I/8 a – общих вопросов прессы и пропаганды, I/8 b – восточного просвещения внутри страны, I/8 c – имперской прессы, I/8 d – восточной прессы, I/8 e – издания книг, I/8 f – пропаганды на Востоке, I/8 g – радиовещания и фильмов на Востоке, I/8 – особого отделения зарубежной прессы. Первоначально отделом руководил майор Карл Кранц,