Тыл-фронт - Андрей Андреевич Головин

Приняв ванну и позавтракав, генерал Умедзу в сопровождении Ямада отправился в штаб. До полудня он знакомился с оперативными планами, дислокацией и состоянием армии и, не сделав никаких замечаний, приказал вызвать начальников управлений.

В жестах и кратких вопросах начальника генерального штаба проскальзывала взвинченность, и это несколько озадачило генерала Ямада. Тем более, что ему еще не приходилось, видеть Умедзу в таком состоянии. Но когда в кабинете главнокомандующего Собрались приглашенные, Умедзу заговорил твердо:

— Война с Россией начнется между июлем и сентябрем этого года. Начнем ее мы или русские, это не имеет значения, так как фактор внезапности исключен с обеих сторон. Нам известно о подготовке к удару русских, им — о нашей готовности. Значение имеет готовность, тактика действий, упорство войск и оперативная предусмотрительность. Русские, если предупредят нас, применят массированный удар, аналогичный Берлинской операции, с мощной артиллерийской подготовкой, с бомбовым ударом и стремительной атакой. Окрыленные победой в Германии, они применят удар тарана, — раздельно проговорил Умедзу, обводя присутствующих пристальным взглядом, но, кроме любопытства и проскальзывавшего открытого удивления, он не прочел ничего на лицах своих подчиненных: они оставались все так же бесстрашными и решительными. Это совсем успокоило Умедзу.

— Артиллерийская подготовка выдаст начало удара, — продолжал он. — Сломить их наступательный порыв, ответить троекратным упорством и стремительностью — выиграть операцию. Необходимо ошеломить наступающих. Сломленная воля к победе — это поражение. Предполагаю, что для подготовки операции в таком масштабе русским потребуется три-четыре месяца. К этому времени должна закончиться уже одобренная императором дипломатическая возня, и армии, наконец, развяжут руки, — с раздражением заключил Умедзу. Выждав, словно успокаиваясь, проговорил сухим, повелительным тоном:

— Приказываю, господа! Оперативный план удара Квантунской армии «Кан-Току-Эн» оставить без изменения. Все войска вывести на предбоевые позиции скрытно и быстро, не обнаружив ничем себя русским. Переместить все боевые порядки артиллерии, полевые аэродромы, места сосредоточения танков, предупредив осведомленность русских. Пусть выбрасывают снаряды на пустые места. В случае стратегического отвода войск, подполковник Миято, — обратился Умедзу к принцу Такеда, ведавшему бактериологическими частями отряда Семьсот тридцать один, — бактериологическими средствами вы должны заразить весь скот, водоемы, оставляемые продовольственные склады и до десяти процентов китайского населения. Бактериологическое оружие также должно быть применено в районах Владивостока, Уссурийска, Хабаровска, Благовещенска и Читы.

Умедзу надолго умолк, механически листая объемистую папку: «Управление северными колониями».

— Для России война только начинается, — тихо заключил он и стремительно оставил кабинет командующего.

5

Генерал Смолянинов знал Квантунскую армию, воспитанную на ненависти к советскому народу и вере в божественное предначертание ее устремлений. Японская военщина поставила на карту жизнь всей нации, перешагнув все рубежи благоразумия. В империи не было уже рычага, способного во имя благополучия страны повернуть Квантунскую армию вспять и предотвратить роковое столкновение.

Верил ли Виктор Борисович в неизбежность войны? Он просто не отрицал ее возможности. Он верил в непреклонность действий правительства, в непогрешимость политики Коммунистической партии, верил в благородство и гуманность своей нации и знал, что при малейшей возможности Советский Союз воздержится от военных столкновений; Но пока он не видел этих возможностей; благоразумное предложение Америки, Англии и Китая прекратить сопротивление и капитулировать японское правительство отвергло. Квантунская армия хотя и воздерживается от активных провокационных действий, но по-прежнему остается у границ Советского Союза в готовности номер один.

Смолянинов окончательно утвердился в возможности войны, только ознакомившись с оперативным приказом штаба фронта о подготовке операции. Виктора Борисовича удивило только то, что армию перебрасывали с главного Сабуровского направления на юг, в глухой, труднодоступный таежный район, но в тоже время количество и состав приданных армии на усиление войск говорило о том, что она будет решать, если не главную, то первостепенную задачу. Состав армий почти удвоился, но и в этом увеличении была какая-то не совсем ясная пока, для него особенность. Армия пополнялась исключительно стрелковыми и мотомеханизированными войсками. Артиллерия по-прежнему оставалась в штатном количестве.

Хорошо зная новое операционное направление и японские укрепления на нем, Смолянинов был в некотором замешательстве.

Это навело Виктора Борисовича на мысль, прежде чем доложить свои соображения по планированию операции командующему армией, встретиться с генералом Савельевым

С Георгием Владимировичем Смолянинов не виделся уже больше месяца и, встретившись, был удивлен: Савельев сильно похудел, осунулся, но глаза по-прежнему были все так же молоды и дерзки — с искоркой. «Видно, дела идут хорошо: доволен собой», — подумал Смолянинов и улыбнулся.

— Почти месяц сидел со штабистами за разработкой операции, — усаживая Смолянинова на диван и присаживаясь рядом, проговорил Савельев. — Сегодня прилетает Главком. Если шею не намылит, вечером вместе домой поедем, — и, взглянув на Виктора Борисовича исподлобья, спросил: — Как там моя Евгения Павловна? Зинаида не приехала? Нет? Обещала быть в конце июля… Ладишь с новым командующим?

— Да так… — уклончиво ответил Смолянинов. — Цапаться мне с ним неудобно: большая разница в звании, заслуги, опыт. Спускать промахи и заумство не имею права. Он из категории людей избалованных славой, возражений не терпит. Ну, а считаться с собой заставляю, пока партия находит нужным держать на этом посту. Обещал устроить перевод на Сахалин. Вроде там не советская земля…

— Ну-у? Что такая немилость? — удивился Савельев.

— Начал без разбору перемещать офицеров: взводного фронтовика ставит на роту, кто командовал шесть-семь лет ротой, прошел Хасан, Халхин-Гол, хорошо знает Дальний Восток — посадил на взвод. Я прибыл, Георгий Владимирович, не с жалобами к тебе, — словно отгадав его мысли, усмехнулся Виктор Борисович. — Помоги разобраться в вашем оперативном замысле… Армию нацеливаете в лоб на укрепления, войск дали достаточно… Артиллерии мало. В чем секрет, если это для меня не военная тайна?..

Савельев долго и сосредоточенно ходил по кабинету, словно еще раз взвешивал план всей операции.

— Японскому генеральному штабу и командованию Квантунской армии роенное благоразумие не чуждо, — задумчиво, скорее для себя, чем для Смолянинова, заговорил Савельев. — При нашем ударе они, применят тактику ожесточенного сопротивления войсками укрепленных районов. Постараются сломить наше наступление и полевыми войсками перейти в контрнаступление. Значит, или нужно прошибать укрепрайон артиллерийским огнем или обходить его. Посмотри направление удара нашего фронта: сплошная тайга, сопки. Меси артогнем два-три часа — и без толку: из тысячи один снаряд принесет пользу, из сотни один дот будет разрушен. — Георгий Владимирович придвинулся к Смолянинову и обнял его за плечи. — Я хочу предложить штурмовать укрепления без артподготовки, — твердо проговорил он.

— Рискованная вещь, — после долгого раздумья отозвался Смолянинов — Это же укрепленная линия…

— И не плохо укрепленная, — согласился Савельев. — Но артподготовка принесет больше вреда, чем пользы.