Измена командармов - Андрей Владиславович Ганин

он виноват в нашей задержке в Морозовской и т. п. Реввоенсовет 9, и в частности я, старались многого не замечать, только бы Всеволодов работал. 13 или 14 июня в Михайловку заехал мимоездом т. Сокольников. В беседе, которую я с ним имел, я еще раз указывал, что Всеволодов — личность глубоко аморальная, что карьера и собственное хозяйственное благополучие для него выше всего (он обзавелся в Михайловке коровой и свиньями, продавал молоко и проч[ее]), что своими действиями он расколет и разрушит армию, и даже высказывал опасения по поводу его политической честности. Тов. Сокольников со многими моими доводами согласился, заявил, что, если бы от него зависело, он не назначал бы Всеволодова командующим армией, но заметил, что Всеволодов политически честен. Кончил тем, что посоветовал т. Михайлову уехать в дивизии, чтобы не быть с Всеволодовым, не мешать ему работать. Что касается Петрова, то от Юж[ного] фронта получена телеграмма о его переводе в распоряжение Реввоенсовета 13[-й] армии. Тов. Сокольников уверял, что это не стоит ни в какой связи с домогательствами Всеволодова, и мотивировал тем, что до сих пор т. Петрову не дают в 9[-й] армии другой работы кроме комиссарства в штабе. В 13[-й] армии его лучше используют. По поводу последнего замечания считаю нужным заявить, что т. Петров был не только комиссаром штаба. Он часто заменял членов Реввоенсовета и все время выполнял самую ответственную работу: эвакуацию Морозовской и Михайловки он с честью вынес на себе. По поводу же заявления т. Сокольникова, что перевод т. Петрова из 9[-й] армии не находится ни в какой связи с требованиями Всеволодова, мне остается только сослаться на упомянутую выше шифрованную телеграмму от т. Кржижановского.

Характеристика т.т. Петрова, Адно и Хохлова. Чтобы покончить с первыми днями командования Всеволодова до нашего ухода из Михайловки, я в нескольких словах считаю необходимым охарактеризовать т.т. Петрова, Адно и Хохлова, на удалении которых настаивал Всеволодов. Тов. Петров — старый партийный товарищ, в 9[-й] армии работает с конца ноября 1918 года, пользуется доверием Реввоенсовета Юж[ного] фронта. В конце марта т. Петров был назначен вр.и.д. члена Реввоенсовета 9[-й] армии, каковую должность занимал до с[е]-редины мая. Когда штаб переехал в Морозовскую, т. Петров оставался в Михайловке в качестве полномочного представителя Реввоенсовета 9. Руководство эвакуацией Морозовской, а потом Михайловки было возложено на т. Петрова, и он превосходно справился с этой задачей. Когда в районе Елани — Балашов[а] появились зеленые — тов. Петров становится во главе отряда и идет против зеленых. Тов. Адно — старый партийный товарищ, каторжанин, стоит во главе продовольственной армейской комиссии. Если 9[-я] армия не голодает, то в значительной степени благодаря самоотверженной работе т. Адно. Такую же характеристику я могу дать т. Хохлову, работающему день и ночь в качестве начальника военных сообщений 9[-й] армии.

После Михайловки

16 июня Реввоенсовет, ввиду создавшейся на фронте обстановки, признал необходимым перевод штаба 9[-й] армии из Михайловки в другое место. Командарм Всеволодов наметил путь следования на Елань через хутор Сенновский (35 верст к северо-востоку от Елани). В этом хуторе командарм предполагал задержаться на несколько дней, причем уверял, что телеграфная связь со штабом Южного фронта и с дивизиями из этого хутора обеспечена. 17 июня в 13 час. жизнь в штабе армии в Михайловке замерла, все телеграфные аппараты были сняты и поставлены аппараты 23[-й] дивизии, штаб которой должен был 17 или 18 июня перейти из Глазуновской в Михайловку. В 14 часов 17 июня я расстался с командармом, причем было условлено, что все выедут из Михайловки между 17 и 18 часами с тем, чтобы в хуторе Сенновском встретиться того же числа в 23 часа для оперативного совещания. Об этом знали все ответственные работники штаба, равно как и член Реввоенсовета 9 т. Михайлов, который по принятому нами решению должен был остаться в Михайловке ждать дивизии. К 23 часам 17 июня все без исключения собрались в хуторе Сенновском, не было только командарма, который имел свой автомобиль и своих лошадей. Обстановка в районе Сенновский была такова: в станицах Сергиевской, Раздорской и Етеревской и в хуторе Орловском (все эти пункты в 5-10 вер[стах] от Сенновского) власть была захвачена восставшими казаками. Как только мы прибыли в Сенновский, мы узнали, что в станице Раздорской захвачены политотдел и административный отдел 14[-й] дивизии и все захваченные люди были расстреляны. Я распорядился ждать командарма и выставить сторожевые заставы в сторону упомянутых станиц и хуторов. Никаких сил в моем распоряжении не было за исключением 80–90 оборванных и босых людей — так называемая Камышинская бригада и подходившей комендантской роты штаба, сделавшей за тот день 35 верст и ни на что в этот момент неспособной. Никакой связи с[о] штабом Южного фронта хотя бы через Елань хутор Сенновский не имел, не было почти никакой связи с дивизиями. Была только очень плохая, каждую минуту прерывавшаяся, связь с Михайловкой больше телефонная, чем телеграфная, причем по предположениям уполномоченного верховной комиссии телеграфной связи при 9[-й] армии т. Бушкова наши переговоры с Михайловкой перехватывались. В 2 часа в ночь на 18 июня меня вызвал к аппарату из Михайловки начальник штаба 1[-й] бригады 23-й дивизии т. Голиков и по поручению своего брата начальника 23[-й] дивизии А.Г. Голикова[1189] передал, что у хутора Зимняцкого первая бригада окружена противником, причем 199[-й] и 201[-й] полки уничтожены. На вопрос т. Голикова, не будут ли какие-нибудь приказания 23[-й] дивизии — я ответил, что приказания будут утром, когда приедет командарм. К утру я получил из Арчединской через Михайловку донесение на имя командарма от 14[-й] дивизии. В этом донесении начдив 14 изображал тяжелое положение дивизии и сообщал командарму, что, несмотря на все обещания последнего, дивизия боевых припасов до сих пор не получила и не может по этой причине отбиваться от наседающего противника. Для меня было вполне очевидно, что дивизии никакой связи с командармом не имеют — иначе они не обращались бы к нему в Сенновский. Я запрашивал штаб 23[-й] див[изии] в Михайловке, нет ли там командарма — мне ответили, что в Михайловке его нет. Я вызвал к аппарату комиссара штаба т. Петрова, оставленного нами в Михайловке на день для завершения эвакуации, и от него узнал, что командарма в Михайловке нет и что он выехал в 21–22 часа 17 июня. В Михайловке же оставался до 18 июня член Реввоенсовета тов. Михайлов, который тоже командарма 18 июня в Михайловке не видел и о его пребывании там в этот