Горячая точка - Борис Геннадьевич Цеханович

В комнате повисла тяжёлая тишина. А Юра за спиной своего заменщика скорчил гримасу и развёл в сторону руки, как бы говоря – Ну, что я говорил…

Моё лицо опахнуло холодом и от этой беспардонности захотелось встать и хорошо заехать капитану по еба….ку, так чтобы он улетел под кровать Сабурова, напротив которой сидел. Но я крепко стиснул зубы и ледяным тоном ответил.

– Товарищ капитан у подполковника Копытова – тире, начальника штаба Зоны Безопасности нет такого носа, который он «куда-то суёт»… У него есть обязанности, которые он выполняет и если этого требует обстановка, то я буду обращаться туда, куда это нужно, не спрашивая вашего согласия. Я наверно ясно выразился….

Но капитана понесло и он вновь попытался навязать своё виденье. Не знаю, чем бы закончилось наше первое общение, но тут вмешался Юра и Дорофеев, которые другими вопросами сумели отвлечь капитана.

Последующие несколько дней прошли в обычном режиме. Я гонял вместе с Сухановым по блок-постам. Контролировал вывод подразделений грузин из Зоны Безопасности. Хотя Командующий и разрешил мне вернуться в Сухуми для расчёта и уезда домой, но я тянул и всё откладывал отъезд на последующий день, пока не решил – уезжаю через три дня. Хотя и сделал я уже отвальную, но повторил её снова. Правда, уже в более скромном варианте. И что самое интересное, на неё приехал полковник Ошкерелия. Генерала он так и не получил, но произнёс довольно тёплый тост в мой адрес, от которого мне стало даже неудобно. И даже не от него, а от той вражды между нами, в которую я тоже вложил хорошую лепту.

– Товарищ полковник, не обижаетесь на меня? – Спросил я, подсев к нему.

Он чокнулся со мной, выпил и в несвойственной ему манере задумчиво сказал: – А чего обижаться? Каждый находился на своём месте и делал ту работу, какую требовала его страна и обстоятельства. Да, жалко что мы были и остаёмся врагами, но думаю что те отношения, бывшие между нами научат и заставят нас смотреть на других людей несколько по другому и более вдумчиво….

* * *

Уезжал я из Сухуми в Зугдиди в начале февраля, а приехал летом и было довольно любопытно видеть, как преобразился санаторий, где мы базировались. Лето, солнце, ласковое море, роскошная южная природа, отличная от природы Зугдиди. Можно сказать, толпы отдыхающих, которые не только валялись на галечном пляжу, но и фланировали по уютным и тенистым дорожкам санатория. Я опять поселился в своём номере, вместе с Лёхой Кокиным, но в отличие от озабоченного и загруженного работой и задачами товарища, тоже выглядел отдыхающим. Я приехал рассчитываться и меня уже никуда не припахивали, лишь только выходил на общие построения офицеров штаба. Так я отдыхал дня четыре, после чего сговорился с особистом Северной зоны Сергеем отчаливать от Сухуми через три дня. Быстро рассчитался и в предпоследний день устроил вместе с Сергеем общую отвальную «У Саши». Сдали деньги владельцу кафе, обсудили меню и большего от нас ничего не требовалось. Саша сам всё сделает. На отвальную были приглашены чуть ли не все офицеры. Пригласил я и Командующего, на что он ответил довольно уклончиво. Я всё ещё был в опале у него из-за демарша с десантниками. Хотя на утреннем построении он наградил меня своей грамотой. Взяв, под рукоплескание офицерского строя, из его рук грамоту, я попытался заглянуть ему в глаза, но он увёл свой взгляд и у меня появилось желание тут же вернуть грамоту обратно. Но сжал губы и сквозь зубы сказал – Служу Отечеству.

А на отвальную Командующий прислал вместо себя полковника Покусаева, хотя тот и так был в числе приглашённых.

– Товарищи офицеры, – полковник Покусаев поднялся со своего места с рюмкой водки, – товарищи офицеры, Командующий занят делами, поэтому попросил меня, от своего имени, ещё раз поблагодарить подполковника Копытова и майора Гришина за образцовое выполнения воинского долга каждого на своём посту, за мужество и отвагу проявленные в ходе выполнения миротворческой миссии. Командующий и я уверены, что и в дальнейшем Копытов и Гришин будут также образцом для других офицеров и с теплотой и гордостью вспоминать службу В Абхазии….

Меня как кто-то толкнул, я встал и с рюмкой в руке: – Спасибо, товарищ полковник, за тёплые слова, сказанные в наш адрес, а также за «высокую» оценку…., я за себя скажу…, моего труда на посту начальника штаба Южной Зоны Безопасности. Не скрою, иной раз и довольно частенько служба там была трудной и довольно опасной, я уж не говорю, что там запросто можно было замарать своё имя чужими руками. Поэтому так приятна оценка моего труда Командующим…..

Покусаев стоял и невольно морщился, понимая о чём я говорю, понимали и другие, зная как меня представили к ордену и за что его отозвали, с любопытством слушая продолжение моего ответа, – в свою очередь я хочу сделать Командующему свой подарок и вернуть ему Грамоту на память о подполковнике Копытове. Прошу её передать Командующему, – и протянул Грамоту полковнику. Покусаев покривился лицом, но под молчаливыми взглядами офицеров, вынужден был взять грамоту. Дальше отвальная покатилась по своим накатанным рельсам, а через полчаса ко мне подсел полковник Покусаев.

– Боря, на…, – и тишком сунул мне Грамоту, – Боря, бери и выделывайся. Всё что нужно ты сказал, я про то что ты тут наговорил Командующему передавать не буду, ему ещё сегодня обо всём доложат. Ничего ты этим не докажешь, ну уколол, ну и всё, а Грамоту возьми, как память.

Я уже остыл, о сказанном не сожалел, махнул рукой и забрал Грамоту.

….Асфальт легко стелился под колёса ГАЗ-66, везущего меня домой. До границы Абхазии с Россией осталось километров двадцать: максимум ещё час, ну полтора и мы окажемся на вокзале Алдера. Вместе со мной ехал особист Северной Зоны Сергей, он тоже возвращался по замене домой и раненый в руку солдат с мотострелкового батальона. Все мы трое ехали до Челябинска, а там каждый по своим гарнизонам. Сергей, с которым у меня были прекрасные приятельские отношения, был с Челябинского гарнизона, а солдат Евгений ехал по ранению домой в отпуск. Так что возвращение домой обещало быть не скучным и приятным.

Дорога извилисто вилась вдоль склона невысоких гор, послушно повторяя все изгибы морского берега. Потом свернула в лес и в последний