Воины-интернационалисты из Беларуси в гражданской войне в Анголе 1975-1992 - Александра Владимировна Кузнецова-Тимонова

хочу с тобой разговаривать!» Тот опять: «Джефф, ну прости!» И все это на такой дикой смеси английского, португальского и русского, просто сказка! Наконец, Джефф смилостивился, впустил Федора, они в комнате посидели вместе. Потом выходят, полбутылки виски осталось, вроде помирились, садятся за стол, все хорошо, все нормально.

Джефф успокоился, ест дальше этих перепелов. Но потом опять дернуло его спросить, что же это все-таки такое! Федор уже стал умный, только шутить не перестал – а зря. А рядом стоял дом полковника Фариа, и там у него жили попугайчики, штук пять или шесть! Федор и говорит: «Видишь дом полковника Фариа – а давно ты слышал его попугайчиков?» Джефф сначала не понял, что такое. Федор и продолжил: «Да надоели они, орут каждое утро, как оглашенные, я и не выдержал, свернул им шеи, и вот ты их сейчас ешь!» У Миши Ионова прямо ложка из рук упала, или вилка, чем он там ел, не помню. Джефф просто в трансе: начальник штаба миссии, полковник Фариа, уважаемый человек, и его попугайчиков вот так, а он – как соучастник преступления, ест этих попугайчиков?! Джефф вскочил из-за стола, выкрикнул какие-то проклятия и снова убежал в свою комнату. Миша так и сказал: «Федор, ты уже вообще, у тебя ума палата – ключ потерян! Ты хоть соображаешь, что ты такое несешь?!» Тут уже Федор возмутился: «Как так, про киви шутить нельзя, про попугайчиков тоже нельзя, так про что тогда можно?!» Миша ему в ответ: «Бери свой виски и иди к нему, мирись как хочешь!» Федор опять пошел мириться, в конце концов, объяснил Джеффу кое-как, что это перепела. В ответ услышал: «Федор, ты так больше не шути!» Вот такие бывали ситуации.

Можно еще отметить, что наша миссия по составу контингента была черно-азиатской. На основных должностях сидели представители африканских или азиатских стран. Индусы, бангладешцы, негры и прочие. Европейских должностей было очень мало. Русских – еще меньше. Зато были украинские – те же Толя Рябой, Володя Федоров, который сидел в Air Operations Office, департаменте воздушного движения, все борта, в том числе и мы, относились к этому департаменту.

И политкорректность и толерантность, которую приходилось видеть, просто доставали. Европейцы панически боялись быть обвиненными в дискриминации, в расизме, неполиткорректности. На это, если честно, иногда было просто противно смотреть, как европейцы буквально лебезили перед неграми или азиатами. А темнокожие – особенно местные, ангольцы – пользовались этим напропалую. Это было, конечно, очень и очень неприятно. Хотя, с другой стороны, подход к ним всегда можно было найти, особенно если умеешь с ними разговаривать.

У меня в работе были постоянно все семь языков, которыми я владею: английский, португальский, испанский, бенгальский, польский, украинский, белорусский. Белорусы там тоже были – летчики, которые были… зафрахтованы что ли. Мы их тоже пригласили тогда на 9 Мая. Их там с нами трое было.

– Вертолетный экипаж?

– Нет, самолетный. Уже не помню, что это был за самолет, по-моему, Ил-62, но это не точно. Совершенно случайно мы с ними там пересеклись! В аэропорту встретились, я спросил: «Ребята, вы откуда?» Они отвечают: «Из Беларуси». Я – ух ты, земляки! Они тоже очень обрадовались. Я их сводил в магазин, помню, они купили всё, что им нужно было, а потом пригласил их: «Ребята, у нас тут 9 Мая, хотите – приходите!» А у них, кажется, были какие-то свои пропуска, то есть, специально не нужно было ничего заказывать, просто их пускали как-то выборочно – то ли в определенное время, то ли до какого-то времени. Так что, как я и говорил, у нас получился такой славянский День Победы, с небольшим добавлением французов, румын, и венгров, которые хоть деньги и не сдали, но все равно потом пришли! А я им на празднике еще сказал: что же вы, ребята, какая разница, что у нас сейчас, такой праздник, нацистов победили! В общем, напоили мы их вусмерть, в отместку за то, что они сначала праздновать не хотели.

А если возвращаться к неграм и азиатам – они, естественно, на все должности пытались протянуть своих людей. Круговая порука, мафия такая – я, конечно, в словах не толерантен сейчас, только именно так все и было. Не скажу, что они так явно зажимали белых, хотя, может, это просто я уже научился с ними бороться? Меня очень быстро все запомнили, потому что я их начал ставить на место.

Простой пример. Приходишь по делам на прием к какому-то чиновнику, говоришь секретарше по-английски, по какому ты вопросу. А ооновцы набирали себе всегда местных секретарей и секретарш, по требованиям: знать английский язык и уметь печатать. Сидит такая секретарша у нужного тебе чиновника и беседует по-португальски со своей подружкой, которая к ней в гости пришла, просто болтает ни о чем. И в ответ на то, что тебе нужно к ее начальнику, говорит: «Подождите, видите, я с человеком разговариваю!» Ладно, говорю, сажусь и слушаю, о чем они разговаривают. Они говорят по-португальски, естественно, и чаще всего ни о чем. Через некоторое время я опять вежливо спрашиваю: когда же можно попасть к начальнику? Она мне опять, уже даже возмущенно: «Подождите, я с человеком разговариваю!» А я ей в ответ: «А о чем таком важном вы разговариваете?» И повторяю по-португальски ее крайнюю фразу. И по-португальски же продолжаю: «Вот об этом вы разговариваете? Это очень важно?! У меня срочная бумага вашему начальству!» Это конечно, производило эффект полной неожиданности, подружка быстренько сматывалась, девчонка хватала мою бумагу и шла докладывать. А иногда, если они очень уж нагло себя вели, я добавлял: «Это что, дискриминация белых? Черный расизм?» Тут они вообще просто раскрывали рты. Как так, вроде как они привыкли всех обвинять в расизме, ведь это они пятьсот лет были в рабстве! А тут белый им говорит, что они проявляют черный расизм! И именно это быстренько приводило их в чувство. Так проблемы исчезали.

– Бывали какие-либо трудности с бортперееодом, у Вас лично или у других переводчиков?

– Слава богу, нет, не припомню такого. Опять же, летали мы, в основном, по площадкам, в рамках расследований нарушений соглашения о прекращении огня, например. Возили наблюдателей ООН, гражданских служащих ООН, разные комиссии, должностных лиц и пр. Возили также гуманитарные грузы, но это достаточно редко. Немало было полетов по MEDEVAC – медицинская эвакуация раненых, подорвавшихся на минах, больных. Очень много было заболевших малярией среди личного состава воинских контингентов разных стран, иногда в очень тяжелой форме.

Вообще наш вертолетный отряд постоянно находился в режиме «Stand by» – постоянной готовности к