Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

Сеула право на строительство порта на о. Коджедо близ Фудзана, для чего в феврале 1897 г. его корабли провели картографическую съёмку потенциального пункта базирования флота[116]. Однако из-за обострения русско-английских противоречий в конце 1897 г. Санкт-Петербург отказался от идеи развёртывания незамерзающей базы на о. Коджедо в пользу Порт-Артура.

Естественно, что рост с 1895 г. активности иностранных флотов, прежде всего русского, в прибрежных водах Кореи побудил Морской Генеральный штаб Японии усилить разведывательную деятельность в этой стране.

Как и в случае с Владивостоком из-за малочисленности флотской разведки военно-морской министр Сайго Цугумити обратился 20 апреля 1896 г. к министру иностранных дел Муцу Мунэмицу с просьбой возложить на японские консульства в Фудзане, Инчхоне, Гэндзане, Чифу, Шанхае, Гонконге, Сямыне обязанность телеграфировать в МГШ специальным шифром о заходах в гавани этих портов боевых кораблей ВМФ России, Великобритании, Франции и Германии, а также о кораблях китайского флота в случае их появления в корейских портах. Военно-морскую разведку, в частности, интересовали названия кораблей, их дальнейший маршрут и возможные причины внезапного прибытия или убытия из данного порта. Консулам была выслана кодовая таблица, в которой каждому кораблю и порту соответствовали шифрованные наименования (например, броненосный крейсер «Рюрик» значился как «Rankan», а Владивосток – как «Kii»), прибытие в порт обозначалось «received», убытие – «sent», МГШ – «Shinonome Tokio». В результате уход из Инчхона в Гонконг эскадренного броненосца «Император Николай I» зашифровывался фразой «Rai (название корабля) Tochiki (порт назначения)», а убытие французского броненосца «Bayard» из Гэндзана в неизвестном направлении – «Face Sent»[117].

Хотя таблица периодически обновлялась, военно-морская разведка понимала, что не имевшие специальной подготовки сотрудники МИД будут испытывать трудности с опознанием кораблей. Поэтому в сентябре 1898 г. 3-е бюро МГШ подготовило совершенно секретную «Таблицу силуэтов боевых кораблей иностранных экспедиционных флотов в зоне Тихого океана». В ней были отображены суда ВМФ Великобритании, России, Франции, Германии, США, в том числе эскадренные броненосцы «Сисой Великий», «Наварин», броненосные крейсеры «Рюрик», «Память Азова», «Дмитрий Донской», «Адмирал Корнилов», «Владимир Мономах», «Россия», бронепалубные крейсеры «Крейсер», «Забияка», минные крейсеры «Всадник», «Гайдамак», канонерские лодки «Гремящий», «Отважный», «Кореец», «Сивуч» и «Бобр». 10 октября таблица была разослана в японские консульства в Фудзане, Гэндзане, Инчхоне, Мокпхо, главам департамента Хоккайдо и всех 25 префектур с просьбой незамедлительно информировать о появлении изображённых судов[118].

Не ограничиваясь содействием дипломатических миссий, РУ МГШ регулярно получало разведывательную информацию о Корее и активности там русской Тихоокеанской эскадры от направляемых на полуостров в краткосрочные командировки высокопоставленных морских офицеров и посещавших корейские порты кораблей Флота постоянной готовности.

В марте – апреле 1899 г. в Гэндзане для «наблюдения за дислоцированными в Корее воинскими частями и боевыми кораблями» побывал адъютант императора капитан 3-го ранга Арима Рёкицу. Спустя полгода, в октябре, в Корею на месяц убыла группа заместителя начальника МГШ контрадмирала Идзюин Горо в составе начальника 1-го (оперативного) бюро МГШ капитана 1-го ранга Ёсимацу Сигэтаро и его подчинённого капитана 2-го ранга Тонами Куракити, неоднократно привлекавшегося к выполнению задач по разведке. 31 января 1901 г. в недельную командировку в Корею отправился сотрудник 3-го бюро МГШ капитан-лейтенант Ёсида Масудзиро, а 28 февраля туда на такой же срок выехала группа начальника штаба военно-морского района Сасэбо капитана 1-го ранга Ёсимацу Сигэтаро (повторно) в составе офицера его штаба капитана 2-го ранга Ёсими Кэнкаи, старшего инженера-консультанта по вооружению флота и инженера. В обоих случаях задачи командированных формулировались как «ведение разведки по военным вопросам путём личного наблюдения»[119].

Ещё больший объём информации поступал в МГШ от регулярно заходивших в корейские порты боевых кораблей. 3 июня 1899 г. приказом военно-морского министра под флагом младшего флагмана Флота постоянной готовности в Корею с официальным визитом отправились 2 отряда боевых кораблей: первый в составе бронепалубных крейсеров 2-го класса «Такасаго» и «Нанива» и второй в составе бронепалубного крейсера 2-го класса «Мацусима» и бронепалубного крейсера 3-го класса «Акицусима». Спустя несколько месяцев в Фудзан для несения стационерной службы был послан шлюп «Ямато», командир которого организовал сбор информации о ходе развернувшихся в октябре торгов по продаже иностранцам участков земли в порту Масан[120].

Весной 1900 г. командование японского флота направило в Фудзан на смену «Ямато» канонерскую лодку «Осима». Поскольку в это же время Россия активизировала переговоры с Кореей о концессии в Масане, которую планировала превратить в пункт базирования Тихоокеанской эскадры, командир лодки капитан 2-го ранга Кохаси Ацудзо несколько раз посылал туда офицера разведки – старшего штурмана капитан-лейтенанта Идзюин Сюн, собравшего подробную информацию о ходе торгов. В июне убывшую из Фудзана в Мокпхо и Инчхон канлодку «Осима» сменила плавбаза миноносцев «Мияко», офицер разведки которой капитан-лейтенант Морикава Торао также отслеживал активность русских боевых кораблей в Масане и Чинхэ. В августе 1900 г. совместным приказом военного и военно-морского министров командующий Флотом постоянной готовности вице-адмирал Того Хэйхатиро направил в Корею для защиты проживавших там японских переселенцев бронепалубный крейсер 3-го класса «Сума». Среди прочих задач командиру корабля приказывалось совершить заходы в Гэндзан и Фудзан «для изучения обстановки». Наконец, в октябре 1900 г. с двухнедельным визитом в Фудзане, Масане, Мокпхо и Инчхоне побывал отряд эсминцев в составе кораблей «Инадзума», «Усугума» и «Югири»[121].

Однако кратковременные командировки в Корею морских офицеров и заходы в её порты отрядов Флота постоянной готовности, равно как и донесения МИД, не могли компенсировать отсутствие постоянно действующей резидентуры РУ МГШ. Это прекрасно понимали в Токио и на местах: 15 августа 1900 г. командир стоявшей на рейде в Инчхоне канонерской лодки «Осима» Кохаси Ацудзо представил Ямамото Гомбээ «Соображения об отправке офицера военно-морской разведки», в которых предложил «в дополнение к уже имеющемуся военно-морскому атташе отправить инкогнито в важнейшие с точки зрения складывающейся обстановки районы [Кореи] 1 офицера, который бы втайне собирал методами наблюдения и вербовки агентов достоверную информацию, а также выступал консультантом по военным вопросам для сотрудников консульств и других официальных японских органов»[122]. Судя по всему, предложения Кохаси реализованы не были.

Но, несмотря на расширение военно-морского присутствия России на Тихом океане на рубеже XIX–XX вв., её попытки получить незамерзающий порт в корейском Масане, начало строительства Транссибирской и Китайско-Восточной железных дорог в 1891–1897 гг., наша страна до 1902 г. не рассматривалась командованием ВМФ Японии в качестве главного противника, а оставалась такой же потенциальной угрозой подобно Франции, Германии и даже Великобритании, которая, как докладывал в мае 1900 г. ВМАТ в Лондоне капитан 2-го ранга Кавасима Рэйдзиро по результатам бесед с адмиралом флота Ноуэллом Сэлмоном и начальником флотской разведки контр-адмиралом Реджинальдом Кастэнсом, была