Казачье оружие. Иллюстрированная история от древности до наших дней - Андрей Олегович Белянин

В 1879 году «Описание Жана де Люка» в переводе с французского на русский историка-педагога П. О. Юрченко было опубликовано в «Записках Одесского общества истории и древностей» (т. II, с. 473–493). На языке первоисточника вышеприведенная фраза звучит так: «…sontbraueslecimeterre à lamain». И как ответственный человек, бережно относящийся к оригинальному тексту, переводчик П. О. Юрченко, употребляя термин, не тождественный исходному, в скобках указал изначальное «авторское» слово: «ловко действуют шашкой (cimeterre)». В те годы вопрос о том, какое оружие могло быть в руках джигита, даже не стоял: разумеется, шашка!

Однако толковый словарь французского языка утверждает, что cimeterre — кривая турецкая сабля. То есть получается, никакая она не шашка. Самая настоящая сабля!

Выходит, Лукка писал, что черкесы вооружены кривыми турецкими саблями. Это переводчик XIX века перевел употребленное им слово как «шашка», и только в скобках оставил оригинальное наименование на французском языке. Уже в наши дни Эмма Аствацатурян, автор книги «Оружие народов Кавказа», цитируя Лукку, по какой-то причине опустила французское слово в скобках. И правда, зачем оно?

Большинство молодых историков, не смеющих перечить авторитетам, послушно переписывают цитату из упомянутой книги. Таким образом получается, что де Лукка писал о черкесских шашках, хотя на самом-то деле в исходном тексте мы читаем, что вооружены черкесы кривыми турецкими саблями. Но!

Возможно, что наивный итальянец не так уж хорошо разбирался в данном вопросе? Отметив изогнутое длинноклинковое оружие, он счел его точно таким же, как уже виденные им прежде образцы, и не задумываясь, назвал «турецкой саблей». Могло ли такое быть? Да запросто!

Так что вопрос по-прежнему остается спорным.

2. Развалить до пояса

Удар этот описан в самом начале романа М. Шолохова «Тихий Дон», в эпизоде, когда станичники, заподозрив в колдовстве жену Прокофия, будущего деда Григория Мелехова, пришли к нему в курень, чтобы расправиться с ней:

«Прокофий раскидал шестерых казаков и, вломившись в горницу, сорвал со стены шашку. Давя друг друга, казаки шарахнулись из сенцев. Кружа над головой мерцающую, взвизгивающую шашку, Прокофий сбежал с крыльца. Толпа дрогнула и рассыпалась по двору.

У амбара Прокофий настиг тяжелого в беге батарейца Люшню и сзади, с левого плеча наискось, развалил его до пояса. Казаки, выламывавшие из плетня колья, сыпанули через гумно в степь».

Как показывает анализ документальных источников и обычная практика, такой удар вполне возможен, причем именно для рубки стоя на ногах. Клинок при этом не столько рубит (в европейской манере), сколько режет (в восточной манере), проходя по дуге и соприкасаясь с целью второй третью клинка (где и начинается изгиб у лучших восточных сабель). Именно такие ранения описывает также военный хирург Н. Пирогов в своем «Отчете о путешествии по Кавказу» (1848 г.).

То есть по факту оружие должно разрубить тонкие кости ключицы, лопатку, часть рёбер и остановиться у позвоночника. Таким образом тело действительно будет «развалено до пояса». Но да, разумеется, такой удар требовал немалой сноровки и силы.

3. Перебрасывание шашки из правой руки в левую

Этот прием, использовавшийся Григорием Мелеховым, стал основанием для мифа, согласно которому казаки в конном бою, перебрасывая шашку из одной руки в другую и атакуя противника слева, получали важное преимущество: рубить левую сторону противника, имея шашку в левой руке, действительно, гораздо легче, чем защищать собственную левую сторону или рубить справа налево, держа шашку (или саблю) в правой руке.

Однако сторонники этой техники упускают одну важную подробность: Григорий был левшой, переучившимся на правшу уже в десять лет, и ему в общем-то было абсолютно без разницы, какой рукой держать шашку, и поэтому данный «маневр», по словам М. Шолохова, был присущ ему одному:

«Был у Григория один, ему лишь свойственный маневр, который применял он в атаке. Он прибегал к нему, когда чутьем и взглядом распознавал сильного противника, или тогда, когда хотел сразить наверняка, насмерть, сразить одним ударом, во что бы то ни стало. С детства Григорий был левшой. Он и ложку брал левой рукой и крестился ею же. Жестоко бивал его за это Пантелей Прокофьевич, даже ребятишки-сверстники прозвали его „Гришка-левша“. Побои и ругань, надо думать, возымели действие на малолетнего Гришку. С десяти лет вместе с кличкой „левша“ отпала у него привычка заменять правую руку левой. Но до последнего времени он мог с успехом делать левой все, что делал правой. И левая была у него даже сильнее. В атаке Григорий пользовался всегда с неизменным успехом этим преимуществом».

Правше этот прием выполнить без специального обучения практически невозможно. Хотя следует отметить, что кавалеристов старались обучать владению левой рукой как минимум с конца XVIII века. Так, в русском «Воинском уставе о полевой гусарской службе» 1797 года указано: «рекрута, выуча ездить верхом, учить, как владеть саблею и пистолетами, то есть, как рубить, закрывая при этом голову и тело, и как отводить сзади удар на скаку, в рыси и в шаге, как владеть саблею обеими руками».

Это требовалось для того, чтобы кавалерист сохранил боеспособность, если устанет или будет ранен в правую руку в бою (как показывает анализ источников, эта рука была одной из самых легких мишеней для противника). Однако обучали ли «леворукой» технике в армейских или казачьих частях и насколько эффективно — доподлинно неизвестно.

Следует также добавить, что перед началом атаки уставы предписывали надевать на руку темляк, который, очевидно, весьма затруднял переброску шашки из руки в руку, но зато гарантировал, что шашка не вылетит из руки при первом же неудачном ударе.

Из исторических личностей следует вспомнить также героя Гражданской войны серба Олеко (Алексу) Дундича.

По воспоминаниям однополчан, он свободно владел двумя руками, но в сабельных рубках отдавал предпочтение левой.

А мушкетер Атос из знаменитого романа Александра Дюма? Как он там говорил? Примерно так: «Левша всегда стесняет противника, если тот к этому не подготовлен».

Кубанский казак

4. Клинок с ртутью

Все тот же Чубатый, показывая «баклановский удар», говорил Григорию Мелехову:

«— Видал? Учись. Бакланов-атаман был, слыхал? Шашка у него была — на стоке ртуть залитая, поднимать тяжело ее, а рубанет — коня пополам. Вот!»

Скажем сразу, что этот миф сегодня встречается крайне редко и лишь в среде наиболее «темных» любителей не только шашки, но и клинкового оружия вообще, и его уже давно никто не принимает всерьез, и обсуждает разве что в рамках шуток «знатоков» над «новичками». Однако любителям посмеяться над «темнотой» следует