Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

«Удалось мне напасть на одного Сахар Медыча и узнать, что III Отделение отрядило своих агентов купить во что бы то ни стало у Тхоржевского долгоруковские бумаги и что этот агент — некто подполковник Романн, живущий в Женеве под именем Постникова. И тут узнал, как гонялись последние четыре года за Герценом и как охотились за Нечаевым. Все эти вещи я вычитал в корреспонденциях III Отделения. До 1870 года письма из III Отделения писались к заграничным шпионам Фи-липпеусом. Вовсе мне не хотелось бы навязываться к Огареву со своим предупреждением, так как я не раз был вышучиваем за таковые».

Точность информации Элпидина поразительна.

Постников между тем старался загасить любые возможные слухи о своей принадлежности к III Отделению. В частности, узнав о болезни старшей дочери Герцена, он направил ему сочувственное письмо и получил благодарный ответ с надеждой на продолжение знакомства: «Как только устроюсь в Париже, поставлю за особое удовольствие Вас навестить. Усердно кланяюсь. А. Герцен». Проницательный издатель «Колокола» и добросовестный душеприказчик князя Долгорукова, Герцен до конца жизни наивно верил в честность «Постникова» и считал наветами поступавшие к нему сигналы о его неблагонадежности.

«ГДЕ ТАКОГО ВЗЯТЬ?»

Задание Романну-Постникову разыскать Нечаева. — Первый «успешный» российский теракт. — «Революционная» карьера Нечаева. — Достоевский о нечаевщине. — Погоня за Нечаевым — Письмо Бакунина Нечаеву. — Российские провокаторы века. — Царство провокации. — Двойная роль провокатора. — Провокация как основа заграничного сыска.

Герцен с компанией и архивом князя Долгорукова был не единственным «объектом» заграничной деятельности Романна-Постникова. Агент «всероссийской шпионницы» получил и другое не менее важное задание. Он должен был разыскать скрывшегося за границей революционера-анархиста Нечаева, убившего в Москве члена своей тайной организации Иванова, когда тот не согласился с нечаевскими методами.

Автор-составитель сборника «История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях» О. В. Будницкий подробно описывает эпизод расправы членов тайного революционного общества «Народная расправа» над своим сотоварищем, называя это преступление первым «успешным» террористическим актом в России. Мотивом убийства студента Ивана Иванова явились его «идейные» разногласия с организатором «Народной расправы» Сергеем Геннадиевичем Нечаевым. Соучастник убийства «нечаевец» Алексей Кузнецов свидетельствовал на суде, что главной причиной раздора Стало приказание Нечаева «о том, чтобы Иванов наклеивал прокламации в столовых слушателей академии и библиотек. Иванов сказал, что после этого кухмистерские закроются и тогда негде будет обедать». Нечаев заявил, что «этот вопрос должен идти на обсуждение комитета, Иванов, имея уже случай заметить, что комитет всегда решает в пользу Нечаева, отказался. Это сильно рассердило Нечаева». «Еще бы! — комментирует Будницкий. — Иванов затронул опасную тему. Ведь комитет и состоял из одного Нечаева».

Чуть ранее, будучи вольнослушателем Петербургского университета, Нечаев принял участие в студенческих волнениях зимой 1869 года. Уже тогда он пытался взять на себя роль революционного лидера, но потерпел неудачу. После этого Нечаев распустил слухи о своем аресте и бегстве из Петропавловской крепости. С тем этот великий мистификатор и объявился за границей. Нечаев сумел сблизиться с Михаилом Бакуниным и Николаем Огаревым и убедил их в том, что он посланец новой, многочисленной и активной когорты русских революционеров. Издав с помощью эмигрантов, при участии Бакунина, ряд ультрареволюционных прокламаций и заручившись бакунинским мандатом, что он является представителем «Всемирного революционного союза», Нечаев вернулся в Россию как «право имеющий». Здесь он начал формировать «пятерки», составившие костяк «Народной расправы». И тут на его пути оказался Иванов. Однако для Нечаева «устранение» Иванова было не только способом «наведения порядка» в организации. Это было осуществление на практике принципов, которые он считал «обязательными для революционера». Труп Иванова был обнаружен и опознан. Полиция установила его убийц — членов «Народной расправы». Начались аресты. 85 «нечаевцев» были привлечены к суду. Нечаев успел скрыться за границей. Эта история получила широчайший общественный резонанс.

Ф. М. Достоевский в «Дневнике писателя» под заголовком «Одна из современных фальшей» отмечал:

«Некоторые из наших критиков заметили, что я в моем последнем романе „Бесы“ воспользовался фабулой известного нечаевского дела; но тут же заявили, что собственно портретов или буквального воспроизведения нечаевской истории у меня нет; что взято явление и что я попытался лишь объяснить возможность его в нашем обществе, и уже в смысле общественного явления, а не в виде анекдотическом, не в виде лишь описания московского частного случая. Все это, скажу от себя, совершенно справедливо. До известного Нечаева и жертвы его, Иванова, в романе моем лично не касаюсь. Лицо моего Нечаева, конечно, не похоже на лицо настоящего Нечаева. Я хотел поставить вопрос и, сколько возможно яснее, в форме романа дать на него ответ: каким образом в нашем переходном и удивительном современном обществе возможны — не Нечаев, а Нечаевы и каким образом может случиться, что эти Нечаевы набирают себе под конец нечаевцев?..

Чудовищное и отвратительное московское убийство Иванова, безо всякого сомнения, представлено было убийцей Нечаевым своим жертвам „нечаевцам" как дело политическое и полезное для будущего „общего и великого дела“. Иначе понять нельзя, как несколько юношей кто бы они ни были) могли согласиться на такое мрачное преступление. Опять-таки в моем романе „Бесы" я Попытался изобразить те многоразличные и разнообразные мотивы, по которым даже чистейшие сердцем и простодушнейшие люди могут быть привлечены к совершению такого же чудовищного злодейства. Вот в том-то и ужас, что у нас можно сделать самый пакостный и мерзкий поступок, не будучи вовсе иногда мерзавцем! Это и не у нас одних, а на всем свете так, всегда и с начала веков, во все времена переходные, во времена потрясений в жизни людей, сомнений и отрицаний, скептицизма и шаткости в основных общественных убеждениях. Но у нас это более чем где-нибудь возможно, и именно в наше время, и это черта есть самая болезненная и грустная черта нашего теперешнего времени. В возможности считать себя, и иногда почти в самом деле быть, немерзавцем, делая явную и бесспорную мерзость, — вот в чем наша современная беда!»

В 1870 году Романн-Постников предпринял за границей настоящую погоню за Нечаевым. Для этого агенту — удалось сблизиться с «первым анархистом Бакуниным» и вместе с ним разъезжать по Европе. Осенью того же года, когда начались революционные события во Франции, Бакунин, разумеется, принял в них участие. Вместе со своим «русским коллегой» Постниковым он появляется в восставшем Лионе. Оттуда оба едва уносят ноги от французских жандармов. По замечанию Эйдельмана, «агент III Отделения нечаянно вошел в историю не по своему ведомству». Новая афера Романну-Постникову не удалась, так как он не знал, что Бакунин уже порвал