Кодекс чести морского офицера. Русский Императорский флот. Страницы истории, дух и дисциплина - Коллектив авторов

Но, прежде чем подойти к описанию «одиссеи» того выпуска, проследим последние месяцы существования.

Как было уже упомянуто, занятия по инерции продолжались. Но мы не могли не почувствовать, как правильно отметил генерал-лейтенант Бригер, что в следующем году в Училище мы не вернемся, что конец близок, что подходила развязка.

«В самом же Училище, – пишет гардемарин Б. Г. Фусс (выпуска 1918 г.), – шла борьба за дисциплину и порядок. Поведение всех сделалось безукоризненно, ни шалостей, ни ловчений в своей среде не допускалось. Носителями духа Училища являлась старшая рота». «Его авторитет, – вспоминает Г. Александров (кадет Морского училища), – был непререкаем, ее роль в восприятии молодежью духа и традиций Училища была огромна».

Подошел и конец октября. Изумленные гардемарины и кадеты увидели из окон своего здания пришедшие из Кронштадта крейсер «Аврору» и миноносцы. «Аврора», ошвартовавшаяся вначале у Франко-русского завода, вдруг переменила свое место и встала посреди Невы у Николаевского моста, миноносцы же ошвартовались у пристаней.

Глазам обывателей представилась необычная картина превращения Петрограда в военный порт. Среди петроградцев с ужасом передавалось, что корабли обстреляют город в момент выступления большевиков, которые становились все наглее и наглее.

Мы, конечно, уже слышали о Смольном и засевших там интернационалистах – большевиках. Все чаще и чаще упоминалось слово «восстание» и имена вожаков большевицкой партии: Ленина и Троцкого. Особенной жалости к судьбе Временного правительства у нас не было: отношение революционного правительства к офицерам, приказ № 1, арест Государя – все это не могло вызвать наших симпатий [61].

Во вторник вечером, 24 октября, часов в 9 мы (4-я рота), как всегда, собрались на вечернюю молитву. Началась перекличка: «Алафузов, Альбрандт, Апель, Алферов, Базилевский, Байков, Боголюбов, Войдато-Пацевич, барон Врангель, Гестеско, Гирс, Гусев, Дворжицкий…» Не успел наш ротный командир, капитан 2-го ранга А. Н. Подашевский, закончить перекличку, как раздался с Невы орудийный залп [62]. Задрожали стекла – мы все переглянулись. Мелькнула мысль: неужели началось?..

С тяжелым сердцем, все еще не понимая происходящего, мы легли спать.

Наутро занесенная преподавателями газета «Правда» возвещала: «От Военно-революционного комитета при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов, к гражданам России:

Временное правительство низложено! Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционному комитету, стоящему во главе петроградского пролетариата и гарнизона. Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства – это дело обеспечено. Да здравствуют революционные рабочие, солдаты и крестьяне!

Военно-революционный комитет при П. С. Р. и С. Д.

25 октября 1917 г., 10 часов утра».

В Училище все вдруг переменилось: большевики, облюбовав нашу залу, весь день и ночь в ней митинговали [63], кто там за эти дни не перебывал! «Здесь бывали, – вспоминает один большевицкий автор, – огромные многотысячные митинги, здесь выступал Владимир Ильич (Ленин) … С этой трибуны он впервые предложил переименовать партию большевиков в партию коммунистов».

В Училище пришла рота солдат со всем скарбом и разложилась в столовой зале. Заняв всю левую половину, они тут же варили и приготовляли свою пищу. «Дух, конечно, стоял в зале отчаянный, так как “товарищи”, не желая мерзнуть, окон не открывали», – вспоминает один гардемарин в своем дневнике.

Все мы были втиснуты на правую сторону зала, и чтобы не раздражать бесцельно эту «красу и гордость», молитву по распоряжению не пели и выходили из-за столов «по способности».

Пал Андреевский флаг и на нашем славном «Наварине», «товарищи» подняли красную тряпку. Из-за этого шла борьба: мы, кадеты, каждый день ухитрялись срывать красный флаг и поднимали Андреевский. Дневальные учредили между собою дежурство для охраны «революционной элементы», но и это не помогало… Флаг был всегда сорван.

Подходило 6 ноября, и мы с волнением и нетерпением ожидали ухода из залы «товарищей» и боялись, что, не дай бог, они останутся к Празднику. Тогда все погибло. Кадет Г. А. Усаров, ведший в эти дни, к счастью, уцелевший дневник, нам оставил описание обеда 6 ноября в Училище. Вот что он пишет:

«Наконец желанный момент настал: 4 ноября они покинули Корпус… 5 ноября (воскресенье) зал был чист и сиял, как и раньше… Идет первый снег. Улицы покрыло белым мягким ковром. Нева сизая, сизая и дивно красива в своих белых берегах. Вечером, одевши все новое, желающие пошли в церковь. В это время уже было отменено обязательное хождение в церковь. Церковь, уютная и нарядная, блистала под ярким светом люстры и множества свечей. Служило несколько священников и дьяконов. Много офицеров и посторонней штатской публики. Все дышало торжественностью, события внешнего мира были где-то далеко, далеко; здесь же все было тихо и мирно. Служба затянулась и кончилась только в 20 ч. 45 мин. (8 ч. 45 мин. вечера)…

Утром 6 ноября нас ждал первый сюрприз: к чаю поданы белые, как снег, сладкие булки. Если вспомнить то время, то, конечно, будет понятным наш искренний восторг перед белыми сладкими булками. Затем желающие отправились в церковь. Потом нас вызвали в роты. Там, построившись и после тщательного осмотра ротным командиром, пошли в столовый зал, где выстроился весь батальон. Батюшка, отец Дмитрий Удимов, отслужил молебен и сказал проповедь. Затем говорил начальник Училища генерал Бригер, после чего воспитанники, пройдя мимо начальника Училища, церемониальным маршем вернулись по ротам. В час дня пошли обедать. Столы были красиво убраны. Начальник Училища и все офицеры обедали вместе с нами. Было немного и не корпусных офицеров.

На первое был подан бульон и пирог с капустой. На второе – традиционный гусь с капустой. И наконец, на третье был чай со сладким яблочным пирогом. Все было очень вкусно, обильно, и мы все остались чрезвычайно довольны и удивлялись, как нашему начальству удалось, в переживаемое трудное время, достать все необходимое для обеда…

Вот как прошло и ушло в вечность последнее 6 ноября старого Корпуса!»

Когда прочтешь эти простые строки, как-то не верится, что спустя десять дней после захвата большевиками власти мы молились в своей церкви, у нас собрались гости и к обеду был подан традиционный гусь.

Объясняется все это лишь тем, что советская власть была сама не уверена в своей силе. Им и не снилось, что они удержатся более месяца! Да и всем нам тогда казалось, что все происшедшее лишь кошмарный сон, который вот-вот и кончится…

Наш знаменитый писатель И. А. Бунин записывает в своем дневнике: «1 января старого стиля (1918): “Кончился этот проклятый год.