СССР и Второй фронт - Григорий Германович Попов

посмотрим на потери вермахта, то увидим такое явление, как достаточно крупную убыль в ударных соединениях вермахта и люфтваффе. Через некоторое время после окончания Французской кампании ОКХ объявило (предварительно) о потерях вермахта: 27 074 убитыми, 111 034 ранеными и 18 384 пропавшими без вести[223]. Большинство пропавших без вести, как правило, оказываются потом пленными либо убитыми, в случае с кампанией во Франции речь шла в основном о втором варианте. Из почти 111 тысяч раненых часть умерла в госпиталях, часть стала инвалидами либо попала в разряд ограниченно годных к воинской службе, гипотетически можно предположить, что таковых (выбывших по ранению и умерших в госпиталях) была четверть от всего количества раненых. Таким образом, вермахт лишился 55 000-60 000 солдат и офицеров за полтора месяца боев, причем активно в них принимали участие не более 20 немецких дивизий. Наиболее серьезные потери понесли танкисты, горные егеря и люфтваффе (летный состав). Р. Кальтенэггер, опираясь на данные журнала боевых действий 6-й горной дивизии, указал дату окончания Французской кампании, как 25 июня 1940 г.[224]; к этому дню единое управление французскими вооруженными силами уже как неделю фактически распалось, правительство находилось в состоянии переформирования, однако французские военные продолжали оказывать сопротивление.

Скажем для сравнения, официально вооруженные силы Германии потеряли в ходе операции «Барбаросса» (22 июня – 30 сентября 1941 г.) почти 209 тыс. убитыми и пропавшими без вести, а также около 620,5 тыс. ранеными[225]. Таким образом, безвозвратные потери вермахта и СС должны были составить примерно 350 000 чел. Но продолжительность операции «Барбаросса» все-таки составила почти 3,3 месяца, когда Французская кампания – около 1,5 месяца, на ширине фронта гораздо меньшей, чем в СССР. Надо также принять во внимание, что частота встреч немецких солдат с противником на Восточном фронте в 1941 г. была выше, чем во Франции. Отсюда получается, что боевые качества французских войск в среднем были не намного ниже, чем у Красной армии до отражения германского наступления под Москвой, и это при том пацифизме, какой царил среди французов в межвоенный период. Учтем также, что у французов не было танков, эквивалентных Т-34 и КВ, а также полевых орудий, соответствующих характеристикам знаменитой Ф-22.

Помимо выбытия солдат и офицеров ряда элитных подразделений вермахта, Германия лишилась большого количества самолетов. Люфтваффе потеряли к 22 июня 1940 г. 1469 самолетов (потери от поломок в воздухе – 20,9 %), французы потеряли 892 самолета (потери от поломок в воздухе – 27,5 %), англичане – 1029[226]. Примечательно, что ВВС и ПВО Польши сумели сбить в сентябре 1939 г. 285 немецких самолетов и тяжело повредить (до списания) 279[227]. Таким образом, Германия потеряла более половины самолетов, задействованных в кампании, то есть наиболее боеспособных летных частей.

Теперь попробуем ответить на вопрос, как Франция, которая победила Германию в 1918 г. в союзе с Британской империей и США, потерпела поражение за буквально месяц? Да, французы были недостаточно хорошо вооружены, но и в 1914 г. они тоже уступали по вооружениям, особенно артиллерии, Германии. Подготовку к новой войне Франция начала сразу после заключения Версальского мирного договора. Ф. Фош и другие французские стратеги не верили, что немецкий милитаризм окончательно побежден, так как германские правые уже в конце Первой мировой войны начали создавать «фрайкоры», потенциальная численность которых в начале 1920-х гг. превысила 2 миллиона человек. То есть в случае войны Веймарская республика получала сразу два миллиона обученных бойцов, когда Франция могла мобилизовать не более 2,5 миллиона резервистов.

В связи с данными французской разведки о скрытой подготовке Германии к новой войне во Франции появился мобилизационный план A, согласно которому Третья республика должна была быть готовой выставить на фронте 80 дивизий, несмотря на то, что Германия имела только 7 дивизий рейхсвера, практически лишенных танков и тяжелой артиллерии. Однако были «фрайкоры», которых Париж и опасался. Численность польской армии было запланировано довести до 50 дивизий. Окончательно этот план был сформулирован в 1926 г.[228] В конце 1920-х гг. Францию охватила волна пацифизма, возникли примерно 200 антивоенных организаций, выступавших за примирение с немцами. За примирение выступал влиятельный политик и министр иностранных дел с 1925 г. Аристид Бриан, который был также известен в качестве ярого противника СССР. Правда, французские военные не поспевали за идеями МИДа, поэтому в 1927 г. П. Петен подготовил план подвижной стратегической обороны, согласно которому французские войска должны были встретить немцев на территории Бельгии. Этот план будет существовать до 1936 г., пока король Бельгии Леопольд III не объявит о строгом нейтралитете своей страны, однако такая позиция Бельгии будет сохраняться сравнительно недолго.

В 1927–1928 гг. во Франции прошла военная реформа, направленная на сокращение ее вооруженных сил. В 1930–1934 гг. Франция страдала от Великой депрессии, поэтому ее обществу было не до подготовки к войне. Правда, в 1929 г., практически в канун экономического кризиса, парламент Франции выделил на строительство линии Мажино 3 миллиарда франков. Почему 1929 год? Дискуссия о строительстве систем укреплений на национальных границах велась во Франции с 1919 г., но в 1920-е гг. значительным влиянием в военных и политических кругах пользовался Ф. Фош, который выдвинул стратегию подвижной обороны и наступления вплоть до Рейна, как единственного эффективного средства защиты Франции от германской агрессии[229]. В 1929 г. великого маршала не стало, а с 1928 г. его авторитет, как стратега, стал снижаться.

Вместе с тем, пока во Франции велись дискуссии о том, угрожает ли ей Германия или нет, жизнь в стране текла практически до удара по ней Великой депрессии на рубеже 1930–1931 гг. легко. Элиту заботили больше прибыли от трансатлантической торговли, чем строительство своей оборонной промышленности. К 1930 г. 15 % своего национального богатства французы инвестировали в зарубежные активы, что на 3 % меньше, чем у Британской империи, но дело в том, что английский капитал инвестировал в колонии и доминионы, что также ослабляло промышленность метрополии, но все-таки имело и положительный эффект – англичане к 1939 г. создали внешнюю промышленность (в основном добывающую), которая была значительно отдалена от потенциальных противников их империи (Южная Африка оказалась практически неуязвимой для государств Оси, хотя попытки проникнуть туда делались итальянцами). США инвестировали за рубеж с конца Первой мировой войны до обострения Великой депрессии примерно 4 % своего национального богатства, что создало для американской оборонной промышленности условия для развертывания в 1939–1942 гг., так как капитал оставался преимущественно в стране на протяжении «золотых двадцатых».

Были ли 1920-е гг. действительно «золотыми» для европейцев? Рост французского промышленной продукции составил в 1913–1929 гг. 38 % против 13 % у Германии, в основном за счет военных заказов в период Первой мировой войны,