Крым-42. Керченско-Феодосийская операция - Александр Валериевич Неменко

середине марта на фронт прибыла группа специалистов Кировского завода во главе с заместителем главного конструктора Афанасием Семеновичем Ермолаевым. Лишь после этого проблему смогли частично решить.

5.03.42 г. наконец, в штаб фронта поступили сведения о потерях 44-й армии, и они оказались огромными. Больше всего потеряли 157-я (более 3 тыс. человек: убитыми около 700 человек, пропавшими без вести 700 человек, ранеными 1,5 тыс. человек) и 404-я СД (более 5 тыс. человек, из них убитыми 1,3 тыс. чел., пропавшими без вести 1,8 тыс., ранеными 2 тыс.).

6 марта 1942 года Особым отделом НКВД Крымского фронта было закончено расследование причин высоких потерь в 44-й армии, выводы которого оказались очень нелицеприятными. Приведу несколько фрагментов из документа: «Начальник артиллерии армии полковник Степанчиков, своим делом не занимался, пьянствовал, 27.02 он был пьян, по существу не работал». Выяснилось, что в ходе наступления, из-за ложного сообщения, поступившего от командира 652-го СП, о взятии высоты 66,3, советская артиллерия огонь прекратила. По факту, оказалось, что командир 652-го СП майор Матвеев вообще ничего не знал о положении полка, который залег перед проволочными заграждениями, т. к. находился в 6 км от своих частей и не имел с ними связи. Но вместо того, чтобы выяснить обстановку, он донес о взятии высоты.

Получив сообщение о взятии высоты 66,3 в бой были введены вторые эшелоны, которые тоже залегли перед проволочным заграждением. Из различных донесений получается, что на южных и восточных скатах высоты 66,3 (г. Окопная) перед минным полем и проволочным заграждением скопилось большое количество наступающей советской пехоты, по которой противник ударил тяжелой артиллерией. Еще одна цитата: «Большие потери людского состава объясняются и другими причинами: а) Во время наступления из-за грязи бойцы не ложились, и в большинстве случаев шли в рост; б) вырытые окопы и щели заполнялись водой, вследствие чего бойцы и командиры ими не пользовались. В прошедших боях отдельные командиры проявили трусость и дезертировали…»[115]

Танки, поддерживающие наступление 44-й армии тоже действовали очень неудачно, одна рота двинулась не в том направлении и завязла в болоте, вторая почти полностью погибла на минном поле, из-за того, что команда саперов, которая должна была проделать проходы в заграждениях, погибла от артогня немцев.

Из-за чего произошли эти накладки? В своем докладе в ставку, Л.З. Мехлис очень точно и четко указал причины этих неудач. В общем-то, причина одна: отсутствие оперативного управления. Армейского комиссара 1-го ранга Л.З. Мехлиса очень не любили именно за правду. Да, он иногда принимал импульсивные и очень жесткие решения, но он единственный, кто решился сказать в Ставку правду о высшем командовании Крымского фронта. Во многом, неудачи были связаны с плохой работой командующего фронтом Д.Т. Козлова и его штаба. Еще больше нареканий к работе штабов подчиненных фронту армий.

В своем донесении он указывал, что приказы поступают в последний момент, совершенно не оставляя времени частям для подготовки. Приказы являются директивными и совершенно не содержат конкретики. Главное, на чем заострялось внимание, это то, что после начала наступления штабы полностью потеряли связь с войсками и боем не руководили. Это касается как штабов дивизий, так и штабов армий.

«Командующий 44-й армией связи с войсками не имел, и по сути самоустранился от командования войсками, предоставив все дело вести командирам дивизий». «Командир 302-й СД в течение всего дня боя находился в блиндаже, а в связи с порывом телефонной связи полковник Зубков продолжительное время совершенно не знал обстановки в полках, потерял управление, радиосвязь при этом задействована не была». «Командиры 39 и 55 танковых бригад, находились в землянке с командиром 12 СБр Петуниным, боя не наблюдали, и потеряли управление отрядами»… Это строки из документов фронта.

По требованию Ставки 6.03 командованием фронта были сделаны выводы, которые и были доложены по телеграфу. В них естественно ничего не было сказано о том, что плохо сработали штабы. Во всем оказались виноваты их подчиненные: «Основными причинами потерь следует считать:

а) наступающие части большей частью действовали в лоб обороняющемуся противнику

б) разведка обороны противника, его огневой системы была организована плохо, подрывались на минных полях противника, в том числе и саперы

в) танки вследствие размокших плохих дорог и грунта не могли сопровождать пехоту, отставали из-за перегрева моторов. Дождь с ветром закрывали оптику танков.

г) взаимодействие с артиллерией было организовано плохо…

д) наступавшие войска шли густыми строями, часто во весь рост, не применяясь к местности, и без учета сильного огня противника»[116].

Пункты е), ж), з) были добавлены по требованию Л.З. Мехлиса: «е) большинство штабов с самого начала боя потеряли управление, командные пункты отстали от войск. В силу незнания точной обстановки, неправдиво докладывали высшим штабам (404 и 157 СД); ж) эвакуация раненых была организована плохо. Одного раненого в тыл часто сопровождали 3–4 человека; з) в виду отвратительной погоды и размокшего грунта, темп продвижения пехоты сразу снизился, а танки отстали вообще и противник смог дать сильный артминогонь по заранее пристрелянным рубежам, поражая нашу пехоту. Указанные недостатки учтены частями фронта, даны соответствующие указания. Командир 404 СД Мотовилов и комиссар 404 СД батальонный комиссар Титов отстранены от должностей и переведены на низшие должности. Командир 652 СП майор Матвеев за трусость передан суду военного трибунала»[117].

Выводы не коснулись некоторых аспектов, на которые стоило бы обратить внимание. Прежде всего, стоит обратить внимание на то, что, удар наносился по всему 18-километровому фронту, без сосредоточения ударной группы. Части имели одно – максимум двухэшелонное построение, и, даже в случае успеха, развить его было некем. Атакующие подразделения имели слишком мало саперных частей поддержки. Штурмовые группы для взятия огневых точек отсутствовали в принципе. Полностью отсутствовала координация взаимодействия различных родов войск.

Несмотря на большое количество самолето-вылетов (иногда более четырехсот), эффективность действий авиации крайне была низкой. Удары наносились не по заявке войск, а по собственным планам. Фактически летчики жгли бензин, расходовали боезапас и ресурс двигателей (и без того очень низкий) впустую. Несмотря на множественные победные реляции летчиков, большинство их «побед» противником, к сожалению, не подтверждается. В среднем, у истребителей получается по одному сбитому самолету на 400 (!) самолето-вылетов, если считать по немецким, подтвержденным данным и около 300 самолето-вылетов, если считать по советским.

Точно так же действовал и Черноморский флот, который продолжал совершенно бессмысленные ночные обстрелы крымских городов. Доходило до смешного: в начале марта (7.03.42 г.) подводная лодка обстреливала Судак, произведя 7(!) выстрелов, а другая подводная лодка 8.03 произвела торпедный залп по Ялте (торпеды, естественно, не взорвались).

Очень плохо соблюдался режим секретности, противник, имел свою агентуру, которая достаточно своевременно сообщала обо