Словацкие повести и рассказы - Альфонз Беднар

Я рассказал всю историю. Он смотрел на меня сосредоточенно, будто мой рассказ его заинтересовал. В его глазах, казалось, промелькнуло некоторое волнение, но потом он снова погладил рукой свою щетину и надвинул на лоб засаленную фуражку.

— Чего же вы от меня хотите? — произнес он наконец. — Вы же знаете, я не могу уйти, я связан инструкцией. Инструкция предписывает при любых обстоятельствах оставаться тут. Я маленький винтик в точном механизме, и, если я выйду из строя, весь механизм может отказать.

— Это отговорка, — я поднялся с кресла, и пружины зазвенели. — Просто пустая отговорка.

— Ответственность, — сухо сказал железнодорожник.

— Плевать я хотел на вашу ответственность. — Я подошел вплотную к его столу. — Я… Вы… Мы вдвоем несем сейчас значительно большую ответственность. Ответственность, потому что знаем…

— Но у нас есть и алиби, — заявил железнодорожник и начал переставлять фигуры на шахматной доске. — Думаю, эта партия безнадежна. Мне бы следовало пожертвовать коня. Но дело уже сделано. Я угостил бы вас чаем, да осталось мало сахару. Когда сидишь один, становишься сластеной. Бросаю курить и потому сосу сахар.

Я снова вышел в ночь. Мне стало еще холоднее, может быть потому, что я вышел из натопленной комнаты и холодные капли растекались по моему лицу. Я возвратился к гостинице, но входную дверь уже заперли. У меня не было никакого желания опять бесить администратора, и я пошел в город. Я пробирался вдоль стен, чтоб укрыться от моросящего дождя, но все равно скоро почувствовал, что пальто промокло. Передо мной открылась площадь, еще более обширная, чем днем, и совсем пустая. В некоторых домах горел свет. Мне вдруг захотелось выбить все окна, разбудить спящих и рассказать им о равнодушии, которое вместе с туманом накрыло нас и не дает нам дышать. Но мостовая была в безупречном состоянии — нигде ни камушка. Я еще какое-то время беспомощно кружил возле домов, а потом стал думать о себе, только о себе, и неожиданно понял, что если останусь в этом городе, то навсегда буду здесь заточен. Я вернулся к станции, а потом, сначала шагом, а затем бегом пустился прочь из города, неизвестно куда, пока наконец, задыхаясь, не взобрался на какой-то холм. Город со светящимися извилистыми линиями уличных фонарей лежал подо мной, словно на ладони. Я стоял под кроной раскидистого дуба, дышал в озябшие ладони и пристально смотрел вниз, где вот-вот все будет кончено, произойдет то, о чем я боялся подумать.

Утро пришло неожиданно, как затишье после бури. Я поглядел на часы. До этой минуты время для меня словно не существовало. Сейчас половина восьмого, а город остался невредимым, и никаких следов разрушения. Мне хотелось кричать, хотелось прыгать от радости. На станции шипели паровозы, а перед гостиницей давешний малец подметал тротуар.

Я хотел незамеченным проскользнуть в свой номер, но возле стойки дежурного чуть не сбил с ног администратора. Рядом с ним стоял сияя мой вчерашний знакомец.

— Это он! — крикнул я.

— Да, — улыбнулся администратор. — Это он, пан доктор. Он только что узнал по радио, что выиграл в лотерею пятьдесят тысяч. Господи боже мой, какая куча денег!

— Но ведь…

— Так-то, мой милый, — благосклонно перебил меня морж. — Вот видите, человек не всегда творец своей судьбы. — Он хлопнул меня по плечу. — Сударь мой, да вы же весь мокрый. Где вы так вымокли?

— Неважно, — ответил я. — Прогуливался. Люблю под утро немного пройтись.

— Разумно, — поддакнул морж. — Не думайте, что мне так уж важны эти деньги. Я и билет-то купил совершенно случайно. Сами знаете, как уличные продавцы пристают.

— У вас легкая рука, пан доктор, — сказал администратор. — Я ставлю в спортлото каждую неделю, а еще ни разу не выиграл.

— Мне эти деньги вовсе ни к чему, — повторил морж.

— Кабы мне такие деньги, я бы здесь не остался. Взял бы их — и айда к морю. Куда-нибудь далеко к морю. Море влечет меня. Ничто не влечет, только море. Сладкое море.

— Соленое море, — сказал морж. — Вы его получите. Как только возьму выигрыш, вышлю вам деньги на поездку. Такой человек, как вы, должен получить свое море. Каждый должен получить то, о чем мечтает.

— Вы думаете, я туда попаду?

— Непременно, — сказал морж. — Это очень просто. Возьмите деньги, документы — и вы у моря.

— Господи боже, — вздохнул администратор. — У моря. Я вам их верну, как только смогу. Бог свидетель.

Приплелся малец с метлой.

— Я… Я уже подмел, — заикаясь, бормотал он.

— Слушай-ка, ты, бестолочь, — сказал администратор, — я поеду к морю. Пан доктор деньги одолжит. Только что обещал одолжить. Останешься здесь один. Останешься без шефа. Будет тебе грустно, болван, будешь плакать без своего шефа.

— А ты чего бы хотел? — обратился к парнишке морж. — Говори, чего бы хотел ты?

— Я…

— Ну, говори, — ткнул мальца администратор.

— Я тоже… тоже…

— Он хочет ливрею, — сказал администратор. — Видел в одном фильме роскошный отель и с тех пор ноет, что у него нету ливреи. Но он у нас новенький, нельзя же каждому идиоту сразу покупать ливрею.

— Сошьем на заказ, — промолвил морж. — С золотыми пуговицами. — Он расхохотался, и двойной подбородок сполз вниз. — Разламывал и оделял! Разламывал и оделял!

— А вас я угощу завтраком, — обратился он ко мне.

— Мне надо обсушиться, — ответил я. — Вы разрешите…

— Надеюсь, вы не сбежите от нас, — сказал морж.

Он предложил свой пиджак, но я отказался:

— Нет-нет, не надо.

— Тогда пошли. — Он схватил меня под руку и повел в столовую. Там было почти пусто, с многих столов уже сняли скатерти, в углу громоздились скатанные ковры.

— Выигрыш вас словно подменил, — сказал я, когда мы сели за столик.

— Почему?

Он достал из бумажника лотерейный билет, скомкал, бросил в пепельницу и, прежде чем я успел его удержать, поднес к билету зажигалку.

— Вы с ума сошли? — сказал я. — Столько денег, а вы…

— Знайте, — ответил он, — мне они ни к чему. Я и раньше говорил, что мне они вовсе ни к чему. — Он прикурил от пламени. — Вы не закурите?

— Сейчас нет, — ответил я. — Зачем вы сбивали столку администратора? Обещали ему море?

Он засмеялся.

— Не бойтесь. Все будет. Надо мечтать. Надо желать. Если б человек не желал, он ничего бы не имел. Даже самой жизни.

Он заказал коньяк.

— Ваше здоровье, — улыбнулся он. — Вы продрогли, следовательно, за ваше здоровье.

Я не ответил. Нас все еще стеной разделял вчерашний разговор, но я не решался о нем напомнить. Было утро, близился ясный день, дальняя дорога