Топливо Победы. Азербайджан в годы Великой Отечественной войны (1941–1945) - Михаил Юрьевич Мухин

для гидрографического обеспечения операции было осуществлено несколько географических экспедиций. Так как возможность военного противостояния не только с сефевидским Ираном, но и с Османской Турцией рассматривалась как вполне вероятный вариант, заранее были налажены дипломатические контакты как с картлийским царём Вахтангом VI, так и с армянским каталикосом Аствацатуром I. Наконец, специально для Каспийского похода было сформировано 20 отдельных батальонов, насчитывавших в своём составе около 22 тыс. человек[22].

Поход начался 18 июля 1722 с того, что вышеупомянутые пехотные батальоны погрузились на суда транспортной флотилии (274 корабля, специально для этой задачи построенные в Казани) и, выйдя в Каспийское море, двинулись вдоль западного побережья. Кавалерийская часть армии, выделенная для осуществления Каспийского похода (7 драгунских полков суммарной численностью в 9 тыс. чел., а также калмыцкая и татарская иррегулярная конница), двинулась в Дагестан по берегу. 27 июля пехота высадилась на берег несколько южнее устья реки Сулак и после соединения с подошедшими конными частями двинулась на юг. Часть горской знати Дагестана выступила на стороне России, однако отдельные горные владетели пытались отстоять свою независимость[23]. Впрочем, существенно российское наступление эти инциденты не задержали, и уже 23 августа армия Петра I вошла в Дербент, ещё до этого занятый союзным России кумыкским шамхалом Адиль-Гиреем. Надо отметить, что большинство населения Дагестана в целом приветствовало переход края под российский суверенитет. Посетивший в те годы Дагестан польский миссионер И. Т. Крусинский (а польского миссионера крайне сложно заподозрить в пророссийской позиции) писал: «Население, живущее около Каспийского моря, ни о чем так не молится, как о том, чтобы московиты как можно скорее пришли и освободили его от ига персидской монархии»[24]. Впрочем, придворный историограф Надир-шаха Мирза Мехдихан объясняет пророссийскую настроенность широких слоёв дагестанского населения несколько по-иному: «когда… падишах русских Петр прибыл в Дербент, то народ тамошний, опасаясь владычества турок как непримиримых врагов, без разрешения шаха явился к нему с покорностью»[25]. Впрочем, как видим, оба современника сходятся в одном – приход русских войск большинством населения Дагестана был воспринят с облегчением.

Однако дальнейшие планы смешала погода. В конце августа в ходе сильного шторма погибла большая часть транспортной флотилии, которая должна была обеспечить бесперебойный подвоз продовольствия для продолжения наступления на юг. В этой ситуации Пётр I решил кампанию 1722 г. завершить, оставив в Дербенте сильный гарнизон, а основные силы армии отвести на север[26]. Тем не менее в ноябре на южном побережье Каспия, в иранской провинции Гилян был высажен десант в составе пяти рот под командованием полковника Шипова, которому удалось занять Решт.

Однако эти успехи России вызвали крайне резкую реакцию Турции. В самом конце 1722 г. подданство Блистательной Порты в качестве верховного правителя Дагестана и Ширвана принял Хаджи-Дауд[27]. Таким образом, Турция фактически провозглашала свой протекторат над прикаспийскими областями. В апреле 1723 г. великий визирь Ибрагим-паша предложил российскому правительству план раздела сфер влияния на Кавказе, согласно которому интересы Петербурга не должны были распространяться к югу от реки Терек. Одновременно, с целью побудить российских представителей принять эти предложения, начались демонстративные сосредоточения турецких войск в Бессарабии и Крыму. Тем не менее Петербург не отступил, и переговоры, продолжавшиеся в Стамбуле в мае-августе 1723 г., закончились безрезультатно[28].

Боевые действия в Закавказье возобновились в следующем, 1723 г., но на этот раз Пётр I уже не руководил армией, передав командование генералу М. А. Матюшкину. В июне турецкие войска заняли Тифлис, но 6 июля русские войска подошли к Баку, таким образом в восточном Закавказье развернулась своеобразная темповая игра, в которой побеждал тот, кто успевал обеспечить себе наиболее выгодные условия к началу финальных переговоров. Городские власти Баку отказались сдать город без боя. Более того – 21 июля корпусу Матюшкина пришлось отражать вылазку осаждённых. Для того, чтобы добиться успеха, русское командование выработало неординарный план – город было решено штурмовать с моря. Используя корабельную артиллерию, удалось пробить с набережной стороны несколько крупных брешей в городских стенах, и на 25 июля был назначен штурм. Однако накануне решительной атаки море опять разгулялось, и корабли были вынуждены отойти от берега. Воспользовавшись этой паузой, жители Баку восстановили разрушенную стену, но тем не менее 26 июля сочли за благо всё же капитулировать. 12 сентября 1723 г. Россия и Иран заключили в Петербурге договор, по которому к России отошли Дербент, Баку, Решт, а также провинции Ширван, Гилян, Мазендаран и Астрабад. По сути, к России отходило всё западное и южное побережье Каспия. Судя по всему, для правительства сефевидского Ирана на тот момент достижение договорённости с Россией и формирование единого антитурецкого фронта было куда важнее потери нескольких провинций. Таким образом, Петербургу не только удалось получить всё желаемое, но ещё и сохранить относительно удовлетворительные отношения с Ираном. Что касается Турции, то с ней в 1724 г. был заключён Константинопольский договор, по которому Порта признавала российские приобретения в прикаспийском регионе, а Россия – турецкие в Западном Закавказье. Таким образом, и эту дипломатическую проблему российскому руководству удалось решить оптимально.

К сожалению, успешно решив военные и дипломатические задачи, с проблемами экономическими российское руководство так и не справилось. Хотя в результате Каспийского похода Петра I Каспийское море практически стало внутренней акваторией России[29], в результате затяжных войн торговля и ремесло отошедших к России регионов пришли в полное расстройство, наладить приемлемую логистику для транспортировки грузов в Россию из южного Прикаспия наследники Петра I так и не сумели, поэтому вскоре новые провинции стали для Российской империи попросту убыточны[30]. Некоторое оживление экономики региона, наступившее в 1730-х годах[31], уже не могло изменить общую тенденцию – интерес к прикаспийским областям в Петербурге стремительно падал. Позднее, опасаясь обострения отношений с Турцией и надеясь противопоставить ей Иран, Россия предпочла вернуть Персии все прикаспийские области по Рештскому договору 1732 г. и Гянджинскому трактату 1735 г.

Итак, что можно сказать о первом опыте непосредственных контактов России и Азербайджана на государственном уровне? В начале XVIII в. Азербайджан и азербайджанцы ещё не представляли из себя субъектов мировой политики, поэтому Каспийский поход Петра I стал элементом сложной военной и дипломатической интриги между Россией, Ираном и Турцией, а интересы и желания собственно азербайджанцев на тот момент были отодвинуты на второй-третий планы. Но обращает на себя внимание, что единственным актором конфликта, который был заинтересован именно в экономическом развитии если не всего Азербайджана (тем более, что на тот момент территория азербайджанской государственности только формировалась), то хотя бы Ширвана – была Россия. Для Турции главным было вытеснить Россию за Терек, для Ирана