Вяземский котел без лжи и мифов. Трагедия 33-й армии - Владимир Михайлович Мельников

Партизаны смело вступали в бой с противником, даже в тех случаях, когда преимущество в силе было на стороне врага. Так, 8 февраля 1942 года, когда противник неожиданно напал на д. Карпищево, оборонявшийся там отряд партизан под командованием Федора Кучавого смело вступил в бой с ним и, уничтожив 18 вражеских солдат и офицеров, заставил его отойти в исходное положение.

На следующий день противник вновь предпринял здесь наступление. В ходе боя партизаны отразили три его атаки, однако под натиском превосходящих сил врага были вынуждены все-таки оставить деревню. Когда был убит пулеметчик Иван Терещенко, его заменил комсомолец Николай Денисов, прикрывавший огнем отход группы. В этом бою погибло девятнадцать партизан, в том числе отец и сын Денисовы.

Противник, обложивший западную группировку войск 33-й армии со всех сторон, к этому времени занимал следующие населенные пункты:

с востока – Желтухино, Шеломцы, Шлыково, Малое Виселово;

с севера – Шеломечики, Чертаново, Ивашутино, Куренки, Анохино, Васильевщина, Мелехово, Бесово, Большая Гусевка, Червонное Рожково;

с запада – Дашковка, Юрино, Красные Татарки, Слобода, Безымянное, Островки, Блохино;

с юга – Карпово, Сафоново, Баталы, Реутово, Ступники, Шумихино, Новая Михайловка.

Во всех перечисленных выше населенных пунктах находились немецкие гарнизоны численностью от 30 до 300 человек. Каждый гарнизон имел на вооружении несколько пулеметов и минометов, а некоторые даже полевые орудия. В случае необходимости для их усиления была предусмотрена группа танков, применение которой заранее планировалось противником. Наибольшую активность неприятель по-прежнему проявлял в районе населенных пунктов Дашковка; Блохино; Ивановское и Шеломцы[124].

Днем 20 февраля в районе боевого участка подполковника Н.С. Сташевского активизировала свои действия противостоящая группировка противника. До батальона пехоты при поддержке двух танков повели наступление со стороны д. Булычево в направлении населенного пункта Барановка, где оборонялись бойцы спецподразделений 1290-го сп, и после ожесточенного боя овладели ею. Наши подразделения были вынуждены отойти к населенному пункту Прудки.

В то время пока в районах боевых действий обеих группировок 33-й армии шли ожесточенные бои, командование Западного фронта продолжало поиск виновных в том, что противнику удалось отсечь передовые дивизии армии от главных сил фронта. Вместо того чтобы принять действенные меры помощи окруженным, командование фронтом предпринимало попытки найти виновных за срыв придуманной им же авантюры под названием «марш-маневр 33-й армии к Вязьме». Самое удивительное заключается в том, что командующий Западным фронтом генерал Жуков, видя, что активность противника в этом районе с каждым днем все возрастает, так и не додумался до того, чтобы принять самые решительные меры по спасению окруженных ефремовских частей. На что он надеялся, сказать сложно.

Подобное решение не только бы спасло жизни десятков тысяч бойцов и командиров 33, 43 и 49-й армий, но и позволило бы стабилизировать фронт на этом участке, пусть и ценой отказа от активных действий в направлении Вязьмы, хотя о взятии Вязьмы уже давно никто и не думал.

Однако генерал армии Жуков пошел по другому пути: свой авторитет и непомерные амбиции он поставил выше жизней десятков тысяч красноармейцев и командиров западной группировки войск 33-й армии, соединений 1-го гв. кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова, воинов-десантников 4-го вдк полковника А.Ф. Казанкина, которые стали заложниками его непродуманных действий.

Гордыня не позволила командующему Западным фронтом признать ошибочным принятое им решение о наступлении на Вязьму и отдать приказ на отход. Увы, подобное не раз встречалось в нашей военной истории, и за всеми этими непродуманными решениями всегда стояли неисчислимые людские жертвы.

Телеграммы Ефремова с различными просьбами и, в некоторой степени, советами вконец раздражали не терпевшего инакомыслия Георгия Константиновича, который подготовил, но по какой-то причине не отправил в адрес командарма-33 телеграмму, в которой, в частности, говорилось.

«Тов. ЕФРЕМОВУ

…КАК ПОКАЗАЛО СЛЕДСТВИЕ, НИКТО КРОМЕ КОМАНДУЮЩЕГО 33-Й АРМИИ НЕ ВИНОВЕН В ТОМ, ЧТО ЕГО КОММУНИКАЦИИ ПРОТИВНИК ПЕРЕХВАТИЛ.

Г. ЖУКОВ»[125].

Следствия, о котором упоминает генерал Жуков, на самом деле никакого и не было. Назначенное им служебное расследование было явно предназначено для того, чтобы самому уйти от ответственности в случае, если бы И.В. Сталин заинтересовался этим делом. Но у товарища Сталина руки до этого не дошли, ибо дела на всех участках советско-германского фронта шли не лучше, чем в 1941 году, а по потерям, понесенным нашими войсками, которые будут подсчитаны позднее, 42-й год окажется еще более «урожайным». Расследование, инициированное Жуковым, сводилось к опросу и сбору объяснительных от различных должностных лиц и накоплению «компромата», который при необходимости можно было повернуть в нужную сторону.

В папке с делами оперативного отдела 33-й армии случайно сохранился своего рода «оперативный документ» – лист опроса начальника штаба армии генерал-майора А.К. Кондратьева помощником военного прокурора Западного фронта Шеповаловым[126]. Как он оказался в деле, непонятно.

Впрочем, расследование закончилось очень быстро и безрезультатно, но иначе быть и не могло. Полная и весьма компетентная оценка событий, имевших место под Вязьмой в феврале – апреле 1942 года, представлена в отчете о работе группы оперативных работников во главе со старшим помощником начальника Западного направления оперативного управления Генерального штаба Красной Армии полковником К.Ф. Васильченко[127]. В этом документе все разложено «по полочкам», и хорошо видно, по чьей вине произошла эта трагедия. Расследование обстоятельств гибели ударной группировки 33-й армии было проведено по «горячим следам» по приказу начальника Генерального штаба Красной Армии Маршала Советского Союза Б.М. Шапошникова.

21 февраля 1942 года в штабе группы армий «Центр» был издан приказ № 1414 на ведение боевых действий после завершения зимы. Он стал продолжением и дополнением к директиве ОКХ от 12 февраля 1942 года по ведению боевых действий во время распутицы. Документ был разработан непосредственно командованием группы армий «Центр», и в нем были учтены мнения ее полевых командиров. В приказе, в частности, ставились следующие боевые задачи:

«…4-я армия: отступить на позицию Угра – Воря и оставить г. Юхнов…

4-я танковая армия: первоочередная задача – уничтожение вражеских частей в своем тылу: партизан – в районе Дорогобужа; десантников, конников генерала Белова и частей 33-й армии – в районе южнее и юго-восточнее Вязьма…»[128].

Как видно из данного приказа, находившиеся в тылу врага соединения советских войск создавали реальную угрозу для организации боевых действий противником на рубеже реки Угра. Сумей тогда командование Западного фронта воспользоваться этим своего рода плацдармом для активизации боевых действий в этом районе, у неприятеля, державшего здесь оборону, было бы немало проблем. Однако штаб Западного фронта по непонятной причине решил не наращивать своих усилий в районе юго-восточнее Вязьмы, отдав красноармейцев и командиров соединений генералов М.Г. Ефремова, П.А. Белова и