Горькое лето 1941 года - Николай Николаевич Ефимов

искала, пытаясь устроить личную жизнь. Рудольф Гернштадт, с которым она дружила около десяти лет, отличался от Карла Хельфриха неиссякаемой энергией, был явным лидером во всех делах – и на работе, и в личных отношениях. Ильзе имела приблизительно такой же характер и понимала, что дружить и сотрудничать с Гернштадтом, лидером по всем своим личным качествам, она может. Вместе они всегда быстро решали самые сложные проблемы. Но «Альта» хотела быть самостоятельным человеком в семье и на работе. Двум лидерам в одной упряжке тяжело. Они были верными друзьями, надежными соратниками по трудной работе, которой посвятили жизнь.

Когда же Ильзе Штёбе встретила Карла Хельфриха, то поняла, что это ее человек, с которым она могла бы создать семью. Карла удивила красота Ильзе Штёбе, ее глубокий ум, прекрасные манеры и исключительная целеустремленность, которой порой не хватало ему.

Ильзе Штёбе привлекла Карла Хельфриха к сотрудничеству с советской разведкой. В Центре ее выбор одобрили. Карлу был присвоен псевдоним «Хир», который, впрочем, был созвучен с его журналистским псевдонимом «Гер». Этим псевдонимом Хельфрих часто подписывал свои материалы, которые печатал в различных газетах.

23 июня 1941 года Ильзе Штёбе встретилась с Карлом. Она мыслила рационально – война диктует свои правила, значит, эти правила следует соблюдать, а неожиданности, которые могут возникнуть в их работе и жизни, упреждать.

Во время ужина «Альта» сказала Карлу:

– Я думаю, что гестапо может добраться до нас. Но я не позволю им меня побороть. В случае необходимости буду отрицать даже собственный почерк…

– Почему ты говоришь о гестапо? – спросил Карл.

– Началась большая война, мой друг, – ответила Ильзе. – Нужно быть ко всему готовыми. Если меня вдруг когда-нибудь арестуют, то подозрения могут коснуться и тебя…

Ильзе внимательно посмотрела в спокойные серые глаза своего друга. Он серьезно воспринимал ее слова, и это успокоило Ильзе. Она продолжила:

– Договоримся таким образом: если меня все-таки схватят, чего в новых условиях нельзя исключить, то на допросах я буду говорить, что получала от тебя служебный газетный материал. Запомни – я получала от тебя сообщения иностранных газет о положении в мире. Мне эта информация нужна для работы в рекламном отделе, которым я руковожу. Такая информация сейчас в Германии не каждому доступна. Я использовала твои материалы в работе, о которой ты не имеешь ни малейшего представления…

Карл слушал Ильзе Штёбе, и она с удовлетворением поняла, что он воспринял ее предупреждение серьезно и запомнил все ее слова…

Ее предчувствие оказалось правильным. В 1942 году агенты гестапо вышли на след «Альты». В субботу 12 сентября 1942 года в одном из берлинских домов, который располагался в районе Шарлоттенбург на Ахорналее, собралась немногочисленная компания. Гости поздравляли невесту Ильзе Штёбе и жениха Карла Хельфриха. Несмотря на военное время, жизнь брала свое. Свадьба – в любое время праздник.

Среди приглашенных были сводный брат невесты Курт Мюллер и ее мать фрау Фрида Штёбе, а также несколько друзей. Всего – человек семь. Гости поздравляли молодых, пили вино и говорили не о любви, а о войне. На Восточном фронте под Сталинградом шли упорные бои. Немецкие дивизии никак не могли захватить этот русский город. Заявления Гитлера и министра иностранных дел Германии Риббентропа о том, что немецкие дивизии скоро уничтожат Сталинград и выйдут к Волге, были похожи на заклинания шаманов, которые хотели, но не могли добиться успеха.

В три часа в дверь квартиры Ильзе кто-то сильно и настойчиво постучал. Хозяйка знала, что на торжествах присутствовали все, кого бы она и Карл хотели видеть. На лестничной клетке был кто-то чужой. Кто? Когда Ильзе вышла в прихожую, вновь раздался громкий стук в дверь. Так стучать не могли ни друзья, ни хозяйка дома, у которой она снимала квартиру.

Ильзе повернула ключ в замке. Дверь обреченно распахнулись. Штёбе увидела на пороге троих гестаповцев. Они стояли, словно немецкие овчарки, в любую секунду готовые броситься на жертву и уничтожить ее. Они еще не успели задать ей ни одного вопроса, но Ильзе все поняла: гестаповцы пришла за ней.

– Вы Штёбе? – как выстрел коротко прозвучал вопрос офицера.

Ильзе утвердительно кивнула головой.

Гестаповцы ворвались в квартиру. Началась проверка документов. Некоторым гостям приказали по одному покинуть квартиру, но не всем.

Ильзе успокаивала друзей:

– Спокойно, родные мои, это ошибка.

– Это ошибка, – повторила она еще раз и попросила Курта Мюллера, своего сводного брата, проводить фрау Штёбе домой. Прощаясь с мамой, она сказала, успокаивая ее, что произошло недоразумение и это скоро выяснится.

Когда всех гостей проверили и выставили за двери, гестаповцы произвели тщательный обыск квартиры. Ничего, что бы могло их заинтересовать, они не нашли.

После этого офицер, недовольный результатами обыска, коротко распорядился, обращаясь к Штёбе:

– Одевайтесь!

Ильзе была в красивом сером платье с белым воротничком, который мягко облегал ее хрупкие плечи. Поправив перед зеркалом прическу, она спокойно вышла из квартиры. Гестаповцы приказали Карлу также покинуть квартиру.

На лестничной клетке один из гестаповцев грубо вывернул Ильзе руки за спину и надел наручники. Железные колодки сжали запястья ее рук.

Карлу тоже надели наручники. Он хотел помочь своей подруге, но что он мог сделать?

Карл не знал, почему гестаповцы приехали на Ахорналее и ворвались в их квартиру. Скорее всего, это была ошибка. Другой причины появления таких «гостей» на их свадьбе он не допускал, но вспомнил о предупреждении Ильзе! «Если меня арестуют, то ты должен говорить, что передавал мне только материалы из иностранных газет…» и понял, что произошло то, чего не исключала Ильзе, – они оказались в руках гестаповцев…

На улице у дома стояло три машины. Офицер приказал женщине сесть в первый крытый автомобиль, похожий на стальную коробку. Карла затолкали в другой автомобиль. В третьей машине были солдаты с автоматами в руках. «Почетный караул» для молодоженов был многочисленным и грозным.

Свадьба была прервана навсегда.

В Берлине не было тюрьмы для женщин. Поэтому арестованную доставили в полицейскую тюрьму на Александрплац. Она использовалась службой безопасности для изоляции лиц, подозреваемых или обвиняемых в антигосударственной деятельности.

Через час охранники повели Ильзе на первый допрос. Ильзе попросила снять наручники.

– Хочешь покончить с собой? – спросил один из охранников. И добавил: – Не удастся. Это самый простой выход из этого дворца…

В тюремном коридоре было темно, пахло плесенью и кровью. Ильзе, много лет проработавшая корреспондентом известных немецких газет, подумала, что именно описанием этого страшного коридора она бы начала репортаж из каторжной тюрьмы, в которую журналистов никогда не приглашали и никому не показывали ее узников.

У каждой диктатуры