Советская разведка в 1917—1953 гг. - Игорь Анатольевич Дамаскин

стратегической точки зрения поддержание связи с европейской Россией при помощи одной только Сибирской магистрали является весьма неблагоприятным обстоятельством для советской стороны». Уже тогда Сталин понимал необходимость сооружения БАМа.

В заключение своего доклада генконсул отмечает, что «вряд ли советская сторона займет агрессивную позицию… Но если Япония в данный момент нанесет сильное оскорбление советской стороне, или если на границах произойдет столкновение, и этот конфликт разрастется, то мы не вправе категорически отрицать опасность войны».

Вернемся к пункту 5 о росте пренебрежительного отношения населения к японцам. Оно росло не само по себе, а тщательно пестовалось всеми методами. В 1930-е годы стали модными песенки, высмеивавшие японскую военщину, например, о том, как подавилась злодейка Акула, напав на соседа-Кита, или как японским генералам наломали бока, или как летели наземь самураи под напором стали и огня. В кинофильме «Девушка с характером» японский дипломат убегает из вагона-ресторана, испугавшись блюда «макароны по-краснофлотски», «в котором мясо мелко-мелко рубят».

В донесении японского военного атташе Кавабэ в связи с директивой, касающейся плана политико-стратегических мероприятий, Сталин обратил внимание на оценку японцами национальных проблем в СССР.

«…3. В свете истории образования Союза ССР видно, что национальности Советского Союза не имели сильной тяги к самостоятельности и были неспособны отстоять свою независимость…

6. В чьих руках находится центральная власть Советского Союза». В этом разделе Кавабэ расписывает национальную принадлежность руководителей партии (Политбюро, Оргбюро, Секретариат, Совнарком, другие учреждения) и делает вывод, что «нет никаких данных для того, чтобы говорить о том, что центральный аппарат подобран тенденциозно в национальном отношении.

7. Мало шансов на то, что национальное движение внутри Советского Союза может возникнуть исключительно на почве простой тенденции к самоуправлению; эта тенденция будет играть роль вторичного фактора, а на первом плане будут стоять определенные социальные и политические проблемы».

В этом разделе пророчески говорится, что «национальное движение может возникнуть только как реакция на внутриполитические мероприятия советской власти или в связи с антисоветским движением, которое будет политически инспирироваться извне. Чисто националистические мотивы могут играть роль только побочную.

Сталин отчеркнул только один абзац, в котором говорится: «Карельская проблема возникла не потому, что карелы стремятся к самоопределению, а в результате действий группы финнов, исповедующих лозунг великой Финляндии и стремящихся к возвращению Карелии в состав Финляндии».

«8. Контрполитика советского правительства в отношении нац. движения целиком совпадает с политикой советизации данного района.

9. При проведении политико-стратегических мероприятий против СССР следует основное внимание обратить на чисто политические проблемы, отведя на второй план использование национально-психологических мотивов.

Поводов для того, чтобы способствовать чувству возмущения какой-либо национальности, оперируя данными о том, что эта нация находится на особом счету и находится в тяжелом угнетенном положении, очень мало. Кроме того, трудно сейчас найти ту национальность в составе СССР, которая бы обладала реальной силой и стремилась бы к независимости. Если что и вызывает недовольство населения, так это непримиримо твердая политика сталинизма».

Сталин отчеркнул на полях этот абзац, кроме последней фразы. Затем, другим карандашом, отчеркнул и ее.

Отчеркнул он и одну фразу в следующем абзаце: «Сталинизм на словах проповедует мир, а на самом деле милитаризирует страну».

Почему-то Сталин не отреагировал на следующий весьма знаменательный абзац: «Политические враги Сталина в настоящий момент замаскировались и притаились. Не исключена возможность, что, в зависимости от результатов сталинской политики и направления умов населения, а также инспирации извне, антисталинцы могут снова поднять голову и вызвать политическую смуту…»

Зато следующий абзац Сталин отчеркнул на полях жирным карандашом: «Могут возникнуть различные идейные коллизии, а отсюда и политическая борьба. Нам, собирающим данные под углом зрения политико-стратегических мероприятий и подготовляющим их проведение в нужный момент, следует обратить серьезное внимание на настроения среди молодежи».

Следующий документ, полученный от «серьезного польского источника» и врученный Сталину 18 октября 1934 года, называется «Задачи внешней политики Польши на ближайшее время», в частности, гласит: «Польша в своей внешней политике в настоящий момент исходит из глубокой уверенности, что война между СССР и Японией наступит в недалеком будущем… В Варшаве убеждены, что война неизбежна и начнется не позже 1935 года… В Варшаве знают, со слов Идена, что Англия также считает эту войну неминуемой, и ждет ее начала с нескрываемым нетерпением, причем поляки знают, что Англия будет поддерживать Японию».

Этот абзац Сталин отчеркнул на полях.

Двумя полосками он отчеркнул абзац о том, что «японцы… ведут весьма активную дипломатическую подготовку к войне в Лондоне, Берлине, Риме и Варшаве».

Ознакомившись с «Оценкой политической ситуации в Европе», автором которой был японский военный атташе в Риге, подполковник Оуги, Сталин жирно отчеркнул на полях мнение автора: «Что касается японо-советской войны, то нет необходимости торопиться с ее проведением. Нам нужно, готовясь к ней, с тем, чтобы можно было выступить в любой момент, пока выжидать удобный момент и решить вопрос с войной по своей инициативе». Резолюция: «Арх. т. Ст., 15 октября 1934 года».

«От тов. Прокофьева.

(Письмо американского посла в Японии, Джозефа Грю, Госсекретарю США.)

«Сов. секретно. Государственному секретарю США. Вашингтон.

Токио, 17 ноября 1934 года».

Американский посол сообщает в Госдепартамент о своей беседе с министром иностранных дел Японии, Коки Хирота. Тот заявил, что Япония сейчас ищет себе союзников. СССР не подходит к этой роли ввиду его агрессивных планов в отношении Японии. Не подходят Англия, Франция. Остаются США и Германия. Хирота закончил свое заявление открытой просьбой о дружбе с Америкой. Посол чрезвычайно удивлен такой искренностью со стороны Хироты. «Я считаю этот случай одним из самых необычных за все время моей дипломатической практики. Я вынес впечатление, что министр ничего не скрывает и не имеет задних мыслей» (до Пёрл-Харбора 7 лет и 19 дней).

Резолюция Сталина: «Стало быть, Хироте трудновато стало. Интересно».

8 декабря 1934 года Сталину доложен документ помощника военного атташе германского посольства по военным вопросам, датированный 9 октября того же года. Он озаглавлен «Морская оборона Владивостока» и свидетельствует об усилении японо-германского сотрудничества, направленного против СССР.

Пометы, сделанные Сталиным, показывают, что документ он изучил досконально, уделив особое внимание фразе: «Не приходится ожидать вооруженного конфликта между СССР и Японией ни зимой, ни будущей весной, если, конечно, не произойдет какого-либо непредвиденного случая…»

«Мой архив».

Пропустим три года и ознакомимся еще с одним документом сталинской папки архива РГАСПИ № 62672 от 10.12.1937 года, подписанным лично Ежовым. Это полученный агентурным путем японский документальный материал. Доклад бывшего помощника японского военного атташе в Москве, капитана Коотани, «Внутреннее положение СССР (анализ дела Тухачевского)», сделанный им на заседании японской дипломатической ассоциации.

Доклад довольно обширен, около 40