Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

1-го Белорусского фронта отмечалась на переднем крае группировка противника численностью в 82 батальона: 83 770 человек, при этом активных штыков – 39 700[471]. Всего же, по данным советской разведки, у противника насчитывалось до 130 000 человек, до 120 танков, 135 штурмовых орудий и 85 самоходных орудий[472]. Стоит отметить и тот факт, что немецкие дивизии имели «богатую историю», как и вся 9-я армия: 45-я пехотная дивизия в 1941 году штурмовала Брестскую крепость, 36-я пехотная дивизия в 1940 году парадными расчетами прошла по Парижу, затем, как и 35-я пехотная дивизия, участвовала в боях подо Ржевом.

20 мая сменился командующий 9-й немецкой армией, им стал генерал пехоты Х. Иордан. Ранее с ноября 1942 года он командовал 6-м армейским корпусом. Предыдущий командир Й. Харпе был назначен командующим 4-й танковой армией в группу армий «Северная Украина». Говоря о 9-й немецкой полевой армии, стоит отметить, что история этой армии связана напрямую с обороной Ржевского выступа в 1942–1943 годах. Больше года армия под командованием В. Моделя сдерживала удары советских войск. В марте 1943-го армия была выведена из-подо Ржева и заняла фронт в районе Орла и Брянска, впоследствии это будет северный фас Курской дуги. После неудачного наступления под Курском, провалом плана «Цитадель», армия начнет отступление и окажется под Бобруйском. Многие офицеры армии прошли бои подо Ржевом. Но когда упоминается Бобруйский «котел», о том факте, что здесь была разгромлена армия, имевшая огромный успешный опыт оборонительных боев подо Ржевом, почему-то не говорится.

С марта 1944 года 9-я нем. армия передала во 2-ю нем. армию (на северную Украину) один корпус, три танковых дивизии, две пехотные дивизии, три дивизиона штурмовых орудий. В результате у армии осталась лишь одна 244-я бригада штурмовых орудий.

За разведывательное обеспечение Восточного фронта в немецком Генеральном штабе отвечал отдел «Иностранные армии Востока» под руководством Р. Гелена. Поэтому весьма интересно взглянуть на структуру изданной им книги «Служба. Воспоминания 1942–1971»[473]. В первой главе Гелен описывает работу его управления в годы войны. Работу разведки в ходе Сталинградской и Курской битв Гелен описывает достаточно подробно. А вот далее он сразу переходит к заключению по своей работе и пишет о том, что несмотря на то, что после Курской битвы Германия уже так и не смогла переломить ход войны, «отдел Иностранных армий Востока и впредь по долгу службы продолжал вести разведку противника»[474]. Последний приведенный в его книге эпизод относится к ноябрю 1944 г., то есть действия разведки в первой половине 1944 года Гелен вообще не затрагивает. На это у него есть все основания, потому что успехов в 1944 г. у Гелена не было. В своих докладах о состоянии дел на Восточном фронте: 30 марта, 3 мая и даже за неделю до начала наступления, 13 июня, – отдел информировал о том, что главный удар следует ожидать на северной Украине[475].

В результате переброски основных сил на северную Украину 9-я немецкая армия оказалась ослабленной, и это понятно – стратегическая внезапность достигнута была. Предлагая нанести два удара, Рокоссовский верно разгадал дилемму противника: сил на удержание сразу двух ударных группировок у командования противостоящей фронту 9-й немецкой армии не было, но и сам Рокоссовский шел на распыление своих сил. Поэтому особую роль могли сыграть резервы в глубине его обороны. Тем важнее становилось для штаба фронта достижение оперативной внезапности.

Внезапность может быть стратегической, оперативной и тактической. В том, что в Белоруссии была достигнута стратегическая внезапность, сомнений нет. В 1962 году в советской «Истории Великой Отечественной войны» указывалось, что все чаще в иностранной литературе стараются оправдать немецкое военное командование и «свалить всю вину за военное поражение Германии на Гитлера»[476]. Эта тенденция сохраняется и до наших дней[477]. При прочтении немецких трудов складывается впечатление, будто бы немецкое военное командование знало об ударе в Белоруссии и предупреждало об этом Гитлера, и только на нем лежит полная ответственность за разгром группы армий «Центр», хотя в свете документов отдела Р. Гелена эта точка зрения выглядит нелепо.

Если же советским войскам удалось достичь оперативной внезапности, то это означает, что и на более низких уровнях управления немецкие военачальники не знали мест нанесения ударов и масштабов готовящегося наступления.

После войны документы советских частей оперативного уровня использовались только в военно-научных целях и если и анализировались, то эти труды и по сей день остаются секретными. В массовой литературе упоминалось только о достигнутой в ходе операции «Багратион» стратегической внезапности.

Документы советских разведывательных органов, в том числе разведывательных отделов фронтов, остаются засекреченными и сегодня. Поэтому источниковой базой будут в данном вопросе документы немецкие, прежде всего это журнал боевых действий 9-й немецкой полевой армии[478].

Наряду с рассматриваемыми вопросами оперативной внезапности замечу, что в советской мемуарной литературе «удар по болотам» стал почти легендарным. П. И. Батов писал, что «немецкие генералы слепо поверили в условный топографический знак „непроходимое болото“ (заштриховано) и поддались утешающей мысли, будто мы никак здесь, по болотным топям, наступать не сможем»[479]. Абсолютно схожей позиции придерживался и Г. К. Жуков[480]. Ранее уже оговаривалось, что оборона противника под Паричами не была сильно слабее чем под Рогачёвом. Более того, из немецких документов следует, что никакой внезапности под Паричами достигнуто не было. Соответственно, смысл второго удара под Паричами в плане Рокоссовского был совершенно иной.

Командование группы армий «Центр» в мае предполагало, что на ее фронте может начаться полномасштабное наступление. И это несмотря на уверенность верховного немецкого командования в том, что удар следует ожидать на северной Украине. 20 мая командующий ГА «Центр» генерал-фельдмаршал Э. Буш в ставке Гитлера предложил отвести войска на рубеж р. Березина (позиция «Бобр») от Полоцка до Бобруйска. В таком случае войска отходили на 140 км, а линия фронта сокращалась на 160 км. Был и второй вариант, отвод сил только на участке Витебск – Могилев. Но ни один их этих вариантов одобрен Гитлером не был. Убедить его повторить операцию «Буйвол», когда с ржевского выступа в 1943 году были выведены части 9-й армии, Э. Буш не смог[481].

1-й Белорусский фронт, получив 31 мая директиву Ставки Верховного главнокомандования, приступил к подготовке Бобруйской наступательной операции. Полномасштабное сосредоточение прибывающих на фронт частей началось 10 июня. Подкрепления направлялись в основном на направления главных ударов: на фронт 65-й армии под Паричи и на фронт 3-й армии к Рогачеву.

Немецкое командование в течение всего периода подготовки операции пыталось разгадать замысел штаба