Чако 1928-1938. Неизвестная локальная война. Том II - Олег Евгеньевич Царьков

случае роста военной опасности быстро развернуться: рота и эскадрон переформировывались в полки, а батареи – в группы. В случае возобновления войны Парагвай мог быстро мобилизовать 4 артиллерийские группы, 7 кавалерийских, 4 инженерных и 22 пехотных полков.

Многие патапилас в последний раз прошли по “зеленому аду”, обильно политому их кровью. Они возвращались победителями, одолев лучше вооруженного, превосходящего числом, но не духом. Их победы позволили пополнить арсенал страны и повысить ее обороноспособность. Благодаря своеиму фатализму они стояли насмерть даже тогда, когда, казалось, это было невозможно и одержали победу, реабилитировавшему их в собственных глазах. О географических рубежах, достигнутых парагвайскими солдатами за три года войны, в Асуньсьоне не могли даже помыслить тревожной зимой 1932 года. Это и многое другое сказал президент Э.Айяла своим солдатам на параде Победы, состоявшемся 22 августа 1935 года в Асуньсьоне. В нем было приняли участие 10000 ветеранов последней кампании, представлявших все части парагвайской армии. По улицам столицы пронесли знамена полков, принявших участие в военных действиях. По окончании праздника патапилас вернулись к своим родным очагам и обнаружили мало перемен. Это стало одним из побудительных мотивов недовольства новым режимом.

Их боливийским оппонентам не следовало возвращаться домой опустив голову. В тяжелых боях с сильным и умелым противником они проявили стойкость в обороне и храбрость в атаках. За годы войны 250000 чоло и индейцев были призваны в ряды армии. Пятая часть из них не вернулась домой уже никогда. Уцелевшие возвращались домой полностью разочаровавшись в своем руководстве. Многие офицеры винили правительство страны, не позволившему им выиграть войну. Всплыл избитый лозунг о “предательстве тыла”, что настроило ветеранов против роски. Многие представители последней оставались также недовольными результатами переговоров, которые отражали только интересы «оловянных» баронов и крупных торговцев, заинтересованных в скорейшем прекращении военных действий. Недовольной оставалась и буржуазия, наживавшаяся на поставках армии. Война, целью которой была консолидация нации, привела к ее еще большему расколу.

15 июня два Потеза и Бреда 44 доставили парагвайскую делегацию по прекращению огня в Вилью Монтес. Начинался процесс разоружения сторон. Продолжились и переговоры в Каса Росада. 1 июля в Буэнос Айресе открылась мирная конференция, на которой интересы США представлял Гисон, который, лоббируя интересы Боливии, стал настаивать на рассмотрении возможности выхода Боливии к реке Парагвай и “справедливого” раздела Чако. Однако представитель Асуньсьона Херонимо Зубизаретта отказался вести переговоры на этих условиях. В отличие от Л.Риарта, который был склонен к компромиссам, этот парагваец был, пожалуй, наиболее стойким и последовательным борцом за интересы своей родины. Родившийся в 1880 году Х.Зубизаретта на протяжении трех дестилетий являлся столпом Либеральной партии и ярым патриотом своей страны. В условиях военной победы он под влиянием патриотических чувств занял черезвычайно жесткую позицию на переговорах, не желая под влиянием военных уступать хотябы пядь земли, завоеванной кровью парагвайских солдат.

До 15 октября переговоры топтались на месте. Тем временем, бывшие противники, опасаясь превращения конференции в Буэнос Айресе, в подобие Берлинского Конгресса, сами начали сближать свои позиции. 19 июля бывшие противники Эстигаррибия и Пеньяранда впервые встретились в Пуэсто Мерино для определения нейтральной зоны, которая должна была окончательно разъединить обе армии.

Переговоры закончились общей фотографией, шампанским и взаимными комплиментами, которые в устах парагвайцев звучали несколько иронически. По мере спада эйфории, связанной с прекращением, в общем, бессмысленной войны, на повестке дня стали все чаще появляться вопросы, решение которых вызывало определенные трения между бывшими противниками. Одним из них стал вопрос обмена военнопленными. Переговоры по этому вопросу затянулись по ряду причин. Одной из них было несоответствие количества пленных парагвайцев (2491) и боливийцев (17112). Главным стоял вопрос компенсации пребывания их в плену. Первоначально протоколом о прекращении огня от 12 июня предусматривалось обмен военнопленными один-к-одному и передачу остальных только после подписания мирного договора вместе с выплатой Боливией компенсации за их содержание. Например, парагвайские представители настаивали на включение в эту сумму расходы на содержание 8 офицеров, 1 курсанта и 194 солдат, отправленных по линии Красного Креста на родину в Ла Пас. Боливийская сторона возражали против этого, ссылаясь на Гаагскую конвенцию.

Когда на родину были отправлены все тяжелобольные и увечные, переговоры постепенно сдвинулись с места. Обе стороны осознавали, что наличие военнопленных может легко стать объектом политического давления друг на друга. Поэтому в скором времени Боливия стала настаивать на обмене военнопленными по принципу “всех-на-всех”. Принципиально соглашаясь с этой позицией, Асуньсьон стал настаиватьна немедленной компенсации стоимости содержания боливийских пленных. Переговоры сопровождались различного рода демонстративными действиями и демаршами. Например, Асуньсьон в одностороннем порядке отпустил несколько сот пленных, уроженцев департаментов Бени и Санта-Крус, ясно намекая на направление дальнейшей территориальной экспансии. Под давлением нейтралов стороны начали обмен пленными ещё в сентябре.

На переговорах вторым по своей остроте оказался вопрос контроля за вооружениями противников, ибо госдепартамент старался жестко контролировать Парагвай, делая поблажки Боливии. Уже 6 июля посол США в Буэнос-Айресе Уэделл докладывал Белому Дому на позицию Сааведры Ламаса, который с одинаковой строгостью требовал выполнения всех условий протокола от 12 июня обеими противниками. Дипломатический успех в Каса Росада поднял его авторитет на недосягаемую высоту, что позволило ему не считаться со своими коллегами-посредниками. Представитель США на конференции в своем сообщении от 20 июля подтвердил сложившееся положение. Госдепартамент оказался перед угрозой потери своих дипломатических позиций в Южном Конусе. Необходимо было что-то предпринять. Первоначально позиция США, а вместе с ним и Боливии, ужесточилась. Это привело к демонстративной мобилизации Парагваем призывников 1915-1917 годов рождения 15-20 сентября. Несмотря на то, что этот шаг Асуньсьона вызвал негативную реакцию: в рядах оппонентов Х.Зубизаретты оказался даже его аргентинский коллега, позиция Парагвая показала его решимость стоять в Чакском споре до конца. Следствием жесткой позиции парагвайских дипломатов стало понимание представителями стран-посредников невозможности прийти к миру на основе доктрины Мендосы. И 15 октября стороны начали искать новый принцип решения Чакского вопроса. Это дало свои плоды. Уже 1 ноября многие спорные вопросы были принципиально разрешены и было провозглашено прекращение Чакской войны. Однако до стабильного мира было еще очень далеко. Многие проблемы, решение которых было только намечено, оставались висеть в воздухе.

5 октября в 16:00 специальный поезд доставил старших офицеров и генералов верховного командования боливийской армии во главе с Э.Пеньярандой в Ла Пас. Они были встречены громадной молчаливой толпой, огороженной кордоном солдат. Только одинокий крик: «Слава павшим у Пикуибы!», – нарушил молчание. Офицеры проследовали на машинах вслед за небольшими колоннами ветеранов