Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

для сокрушения стен требуется больше, чем 20 тяжелых орудий, имевшихся в распоряжении королевской артиллерии (при осаде Великих Лук было задействовано 30 тяжелых орудий). До этого времени деревоземляные стены русских крепостей преодолевались путем их поджога, обычно с помощью раскаленных ядер или добровольцев с зажигательными материалами. Было понятно, что в случае с Псковом без продолжительного артиллерийского огня разрушить стены не удастся, однако с собой было взято всего 600 центнеров пороха (48 000 кг) и явно недостаточное количество ядер! Расчет на боеприпасы, накопленные после предыдущего похода в крепости Суша, не оправдался, так как они взлетели на воздух в конце августа 1581 года. Восполнить эту потерю в ходе похода не удалось.

Считается, что атакующий должен иметь как минимум трехкратное численное превосходство над обороняющимся, чтобы рассчитывать на успех. Согласно теоретическим воззрениям того времени, для захвата крепости требовались силы, в пять раз превышающие численность гарнизона. Однако при сравнении потенциала тяжелой артиллерии (не говоря уже о боеприпасах) осаждающих и осажденных получалось 1: 2 в пользу первых. Уже упоминалось, что, по подсчетам Х. Котарского, на главном театре военных действий было задействовано 47 тыс. солдат. Даже если бы Баторий собрал все силы под Псковом, это не обеспечило бы достаточного преимущества. Тем временем отряд Кшиштофа Радзивилла был отделен от королевской армии, и часть войск еще не добралась до Пскова. Численность королевской армии, выступившей из Воронича под Псков, составляла максимум 39–40 тыс. человек, в том числе 14 тыс. пехоты. Она превосходила гарнизон Пскова в соотношении 2,5: 1, но это преимущество нивелировалось стенами и сильной крепостной артиллерией. Более того, соотношение численности пехоты Батория и гарнизона Пскова равнялось 1 к 1. Однако при штурме можно было рассчитывать на добровольцев из конницы

Осмотрев укрепления Пскова, Баторий сразу же понял, что шансы овладеть им невелики, поскольку у него слишком мало артиллерии, пехоты и боеприпасов. Несмотря на разведку, которую он вел в течение многих месяцев, он, вероятно, не предполагал, что столкнется с такой мощной крепостью. Отход от Пскова мог оказать деморализующее воздействие на армию и воодушевить русских[374].

Псков был немедленно блокирован, чтобы как можно эффективнее прервать связь защитников с внешним миром. В перспективе это могло привести к проблемам со снабжением столь густонаселенного города, в который устремились беженцы из близлежащих деревень. Баторий имел мало войск, чтобы окружить Псков плотным осадным кольцом. Поэтому на основных коммуникациях разместили конницу, чтобы остановить возможные попытки провести припасы и пополнения в Псков. В то же время было очевидно, что время – враг не только русских, но и королевской армии. Осенние холода всегда трудное время для осаждающей армии, а тем более для польской, которая обычно осенью распускалась на зимние квартиры.

Ограничиться только блокадой было невозможно, поскольку она меньше всего подходила для армии, привыкшей к активным боевым действиям. Слишком пассивный образ действий вызвал бы большое недовольство воинов, рассчитывавших на обильную добычу. Необходимо было вести осадную войну, способную поставить под угрозу крепость, и это при благоприятных условиях могло принести результат. Можно было рассчитывать выманить гарнизон за стены и нанести ему большие потери, спровоцировав царя на более активные действия по снятию блокады, которых армия Батория не должна была опасаться. Можно было также предпринять попытку штурма, который мог привести к захвату хотя бы части укреплений. Любой успех мог ускорить окончание войны. Осадные работы должны были лечь на плечи пехоты при поддержке части кавалерии.

Место для главного лагеря, поскольку армия двигалась с юга, а эта сторона псковских укреплений была наиболее доступной, было выбрано южнее города. Сначала было решено разбить лагерь напротив юго-восточного угла крепости, на берегу реки Пскова, рядом с Любятовским Николаевским монастырем. Это место, расположенное рядом с Новгородской дорогой, представлялось наиболее удобным, так как перехватывало основной путь, связывавший Псков с остальной территорией Русского царства. Как утверждал Замойский, река Пскова защищала фланг, куда могли подойти деблокирующие войска, а мягкий грунт прекрасно подходил для рытья окопов[375].

26 августа Нищицкий с полком пана Гнезненского стали разбивать здесь лагерь. Наблюдавшие за установкой шатров бояре и воеводы приказали приготовить наряд, но не открывать орудийный огонь днем. Дождавшись ночи, приблизительно часу в третьем, они приказали открыть огонь по многочисленным шатрам из больших орудий. Когда рассвело, ни одного шатра не было видно. По словам пленных, «многие знатные паны были тут убиты»[376].

В связи с этим возникает вопрос: почему лагерь не был просто перенесен назад, за пределы досягаемости псковской артиллерии? Представляется, что тогда пришлось бы рыть слишком длинные апроши. Кроме того, Гейденштейн утверждает, что равнинная местность не позволяла коннице надежно поддержать пехоту в случае вылазки гарнизона Пскова. В этом случае кавалерия оказалась бы под артиллерийским огнем, не имея естественных укрытий. Высказывались опасения, что такое расположение не слишком удобно для отражения попыток деблокады. Кроме того, это была не самая удобная база для штурма. Отсюда пришлось бы начинать штурм участка стены протяженностью более двух километров, усеянного башнями, с которых защитники могли вести фланговый огонь по штурмующим войскам.

Только 28 августа были назначены ответственные за разбивку лагеря, и в полдень королевская армия на глазах у защитников Пскова двинулась к своим новым позициям. По словам Пиотровского: «Впереди шли все литовские роты и обоз; показавшись хорошо русским, они направились в лагерь, расположенный вправо от королевского. За ними следовал Радомский со своими ротами, затем гетманская хоругвь со своими отрядами, далее Ухровецкий с пехотой, за ним другие ротмистры, в конце 15 хоругвей венгерской пехоты. Затем маршал Зборовский с придворной хоругвью и всем двором, в конце Пжиемский со своей ротой. Продолжалась эта процессия без малого до второго часу ночи. Сказать правду, это войско показало бы себя, когда бы Бог помог»[377].

Целью этого своеобразного шествия была демонстрация силы псковичам, которые могли наблюдать его со стен. Стрелять они не стали, так как новый лагерь располагался между реками Промежица и Череха (обе впадают в реку Великую), примерно в 4 км от Покровской башни. Они лишь предприняли попытку атаковать обозы венгерской пехоты, которая была предотвращена огнем аркебузиров Собоцкого.

Как и в предыдущих походах, каждая нация разбила свой отдельный лагерь. Венгры стояли на левом фланге, на берегу реки Великой, поляки – в центре, у дороги на Остров, королевские и гетманские палатки занимали центр лагеря, окруженный тройным рядом телег. Литовцы стояли чуть выше, справа от польских позиций, у дороги на Порхов. Немцы Фаренсбаха, прикрывавшие перемещение в новый лагерь со стороны Пскова, расположились между поляками и литовцами