Операция «Багратион». «Оба удара главные…». К 75-летию операции - Михаил Владиславович Синицын

1-го Белорусского фронта. 9 июня прибыл новый начальник оперативного отдела 9-й немецкой армии подполковник Генерального штаба Альберт Шиндлер[482]. В 1942–1943 годах он служил начальником оперативного отдела 6-го армейского корпуса (с Иорданом в 6-м ак он работал некоторое время вместе), затем – 86-й пехотной дивизии, которой в то время командовал Г. Вейдлинг. 6-й корпус и 86-я дивизия в составе 9-й немецкой армии участвовали в боях подо Ржевом. Начальником штаба армии остается генерал-майор Гельмут Штаедке (тоже ветеран Ржева).

О готовящемся наступлении немецкое командование догадывалось. Так, 11 июня штабом 9-й армии отмечался поток железнодорожных составов, направляющихся к Гомелю и Калинковичам, причем подчеркивалось, что эти составы в дальнейшем не уходят на западную Украину. Характерно, что об этом факте знало и советское командование. Вечером 10 июня А. И. Антонов направляет Г. К. Жукову документ следующего содержания:

«Представителю Ставки Г. К. Жукову об опасности вскрытия передислокации войск авиаразведкой противника.

Докладываю.

Данные перехвата открытых радиопередач противника за последние дни показывают, что в связи с безнаказанностью полетов разведывательной авиации противника проводимые сейчас мероприятия ему становятся частично известными.

Так, за 8-е и 9 июня самолетами-разведчиками противника обнаружены наши эшелоны на станциях: Салтановка (30 товарных вагонов), Хальч (эшелон – 60 вагонов, голова – на восток), Гомель – Центральная (500 вагонов и 3 паровоза), Гомель – Западная (500 вагонов и 6 паровозов под парами), Городичи (до 100 товарных вагонов), Бабичи (100 товарных вагонов); и, кроме того, обнаружено строительство зенитных артпозиций на южной окраине Сосновки и строительство нового аэродрома (предположительно) сев. – вост. Озаричей.

Настоящей борьбы с самолетами-разведчиками противника наша авиация, как видно, не ведет.

Антонов»[483].

Начальник штаба 9-й нем. армии ген.-м. Г. Штаедке

Характерно, что станции Городичи и Бабичи, где было замечено наибольшее количество вагонов, находились на пути к участку 65-й армии.

12 июня штабом 9-й нем. армии были обозначены два возможных места нанесения ударов по обороне армии: южнее Паричей и севернее Рогачева. Отмечалось присутствие советских танковых частей на участке 65-й армии. Данные противника были верны: здесь 12 июня сосредоточились части всей 28-й советской армии и начали сосредоточение части 1-го гвардейского танкового и 1-го механизированного корпусов[484].

12-го и 13 июня противник предпринимал разведку боем под Паричами. 13-го числа ему удалось захватить пленных, это подтверждается советскими документами. На допросах те отметили появление в тылу 65-й армии новых подразделений. Конечно, численность пленные показать не могли, но сам факт прибытия под Паричи крупных сил противника насторожил. По советским документам можно отметить жесткую реакцию командования, пленены были четыре солдата 685-го полка 193-й сд 105-го ск 65-й армии. Четверо офицеров (командиры батальона, роты, взвода и взвода ПТР) попали под выговор, причем комвзвода отправлен в штрафбат[485].

65-я армия в отчетных документах отмечала[486], что начиная с 10 июня артиллерия противника резко повысила огневую активность. По боевым порядкам войск армии противник выпускал от 600 до 900 снарядов в сутки. Вместе с тем практически нулевая активность советских войск отмечалась немецким командованием у Рогачева.

13 июня штаб 9-й армии отдает приказ об уплотнении позиций у Паричей, повышая плотность войск на участке Радин – Здудичи, который частично является направлении главного удара 65-й армии (особое внимание немецкое командование уделяло танкопроходимому направлению у р. Березины, в районе южнее Паричей, левый край участка прорыва находился намного западнее). Часть своих позиций 41-й нем. танковый корпус передает соседнему 55-му армейскому корпусу, уплотняя свои порядки.

14 июня немецким командованием было установлено, что южнее Березины сосредотачиваются три танковых бригады и восемь стрелковых дивизий. Указывалось также, что «авиация противника ограничивает возможности разведки». Командарм 16-й ВА С. И. Руденко в мемуарах вспоминал:

«Для уточнения взаимодействия мы с начальником оперативного отдела поехали рано утром на КП 65-й армии. Было уже совсем светло, и мы заметили, как арьергарды некоторых колонн наших войск втягивались в лес. В это время небо прочертил инверсионный след вражеского разведчика. Он шел на восток на большой высоте, а за ним, на удалении 12–15 км и значительно ниже, гнались два советских истребителя. К нашему огорчению, они явно опоздали с вылетом и рассчитывать на успешный перехват не приходилось (позже я выяснил, что так оно и произошло).

Подъезжая к КП Батова – землянкам, расположенным в густом сосновом бору, – мы еще издали заметили несколько легковых автомашин. Спустившись по крутым ступенькам в землянку, мы стали свидетелями сурового разговора Г. К. Жукова с генералом П. И. Батовым. Оказывается, маршал видел ту же картину, что и мы, и сейчас выяснял, почему не выполняются его указания о строжайшей маскировке, требовал принять к провинившимся самые строгие меры. Пока шел этот разговор, я улыбнулся каким-то своим мыслям, и Георгий Константинович, который, казалось, до этого совсем нас и не замечал, вдруг обернулся и сказал, обращаясь ко мне:

– Чему это вы улыбаетесь? У одного войска плохо маскируются, другой позволяет летать над ними разведчикам противника. Вот вы вместе и демаскируете операцию. Немедленно наведите порядок!

Приехал генерал армии К. К. Рокоссовский и тоже высказал нам с Батовым свои упреки. Потом представитель Ставки и командующий фронтом утвердили согласованный нами план взаимодействия.

Когда сели за обеденный стол, Батов вдруг заметил, что впервые видит на мне погоны генерал-полковника авиации, и предложил за это тост. Я ответил, что меня уже „поздравили“ маршал и генерал армии. Георгий Константинович рассмеялся и пообещал так же „поздравить“ меня, если случится что-либо подобное сегодняшнему.

Урок пошел на пользу. Были приняты дополнительные меры по обеспечению скрытности сосредоточения войск и перехвату воздушных разведчиков противника»[487]. Учитывая письмо Антонова Жукову 10 июня, вкупе с тем, что командование 9-й нем. армии главный удар стало ожидать именно под Паричами, ругать Батова и Руденко было за что.

По состоянию на 14 июня во второй линии у 41-го нем. танкового корпуса под Паричами было два гренадерских полка, у 35-го армейского корпуса, прикрывавшего рогачевское направление, – три гренадерских полка. Предполагалось один полк передать из 35-го корпуса в 41-й.

15 июня в журнале боевых действий 9-й армии отмечалось, что перед позициями у Паричей замечено гораздо больше артиллерийских частей, нежели под Рогачевом. Принимается решение передислоцировать под Паричи артиллерийские батареи с рогачевского участка. Командир 41-го танкового корпуса Г. Вейдлинг почти в точности обозначает участок прорыва паричской ударной группировки – от Вьюнища до р. Березина. Ошибается он, лишь добавляя прибрежный участок у р. Березины, в действительности участок прорыва заканчивался в