Вагнер. Дорога на Бахмут. 300! 30! 3! - Аzнеп

class="p1">Всплыла вся трусость, обнажив несостоявшихся юнцов,

Но мы возьмем, возьмем наш День Победы,

Спасем тебя от подлецов.

* * *

Не мог я в зеркало смотреться,

Не мог остаться просто в стороне,

И разрывалось дико сердце,

Что я не в той, мне чуждой, стороне.

Не мог я видеть на экранах,

Как гибнут парни на полях,

И в городах страны той странной,

Опять с вопросом, где же я?

Я мог закрыть глаза, залиться водкой,

Обиды намотав в кулак,

Но нить из памяти проводкой,

Тянула в бой, вот как-то так.

И прежним я уже не буду,

В толпе людской я одинок,

И встав однажды ранним утром,

Сглотну воды сухой поток.

Такой как есть, вы не надейтесь,

Исправить смысла нет меня,

Не бойтесь только, не робейте,

В ответ на вас, любовь моя.

Никто из нас не станет прежним,

У каждого своя судьба,

Но будем мы хранить надежды,

И память, годы на века.

* * *

А знаете то чувство, когда уходят?

Провожает перрон навсегда,

Быть может, где-то и встреча,

Но будет не скорой она.

Те слезы мужские вовнутрь,

Вывернуть шкуру не то,

И снова на кнопку повтора,

И снова поверишь в оно.

* * *

По-разному люди уходят,

Не только мужчины всегда,

Кто-то теряет, кто-то находит,

А также уходят года…

И все это не понапрасну,

Ведь так и учимся жить,

Слезы победы, слезы отчаяния,

Перроны, вагоны, не смыть…

Работа и день напролет,

Частенько бывают и ночи,

Но цель неизменна — только вперед,

Победа в бездонные очи.

Простой игрой не назовешь,

Но интересней с каждым разом,

Пока их в пыль не перетрешь,

Не прекращается чумная та зараза.

Азарт и Божья воля с нами,

И страх, погода не помеха,

Пока нам позволяет память,

Точней прицел, ровнее веха.

Была б коробочка жива,

Рукой не дернул бы наводчик —

Огонь! И снова дым огня,

И смазан чистенький доводчик.

Огонь! И снова прямо в цель,

Смотри, вот полетели тряпки,

Старлинк и много нелюдей,

Мы знаем, будет все в порядке.

Свернулись. Ищут часто нас,

Но мы же также ищем падаль,

Схитрили, выполнив приказ,

И получилось все как надо.

* * *

Россия, сколько ты прошла,

Каких дорог ты только не видала,

Но главная одна была

И у истоков с самого начала.

Бои, невзгоды, в непогоду,

Знаменьем крестным ты оберегала нас,

Ключей святых давала воду,

И поддержала в нужный час.

Мы бережем тебя как мать родную,

Готовы встать и грудью защитить,

Красивую, могучую, младую,

Чтоб продолжала ты детей своих растить.

* * *

Понапрасну не надо слов

И печалиться вовсе не надо,

Освободим мы от вражьих оков,

Ту Отчизну, что стала отрадой.

Мы пройдем, зацепив чуть туман,

Дрожью влажной оставив на теле,

Выйдем рано, откинув обман,

Боевые друзья в самом деле.

Проложив деревянный мосток,

Очень хрупкий, но очень надежный,

Обнажив снова свой кровоток,

И залечь во степи придорожной.

Запах чистой, душистой травы,

И умыться росою рожденной,

Вновь воскресшей Великой страны,

Разойтись по домам принужденно.

* * *

Я не люблю болтовни понапрасну,

Хотя разговор поддержать люблю,

Я не люблю, когда вгоняют в краску

За жизнь нелепую мою.

Я не люблю, когда врут о правде,

Я не люблю, когда по правде врут,

И когда не знают взять где

То тепло и домашний уют.

Я люблю, когда реки топят

Зло, нужду и горечь обид,

Я не люблю, когда склоки,

Когда от матных слов ангел скорбит.

Всем и мне полюбить очень сложно,

Лицемерие видеть в лицо,

Когда кто-то врет осторожно,

Когда любят одних подлецов.

Я не люблю прощальных закатов,

Расставаний и праздности встреч,

Я не люблю окопов накаты,

Когда так сложно жизни сберечь.

Про любовь или нет эти строки,

Только мне об этом и знать,

Главное — видеть эти пороки,

И нигде никому не лизать.

* * *

Опять вести людей на смерть,

Приказ… опять невыполнимый,

Чтоб просто так с земли стереть,

Самим сознаться не под силу.

И непонятно для чего

Считать ли это преступленьем,

Кого искать, винить кого?

И снова ступор, изумленье.

Как смыть всю эту чью-то кровь?

И как смотреть на эти руки,

А кто-то не поведет и бровью,

И непонятно, от глупости или от скуки.

Пред кем очистить совесть, душу?

Ведь Бог все видит — страх в глазах,

И вылезают нечисти наружу,

И снова все настигнет крах.

Всего лишь двести лишних метров,

А фронт не превышает ста,

В округе враг змеиной лентой

Разгонит яд и будет только рад.

Как оттянуть хоть парочку мгновений,

Как достучаться до паркетных каблуков,

Ведь не оценят этих рвений,

А жизни не вернем из вражеских оков.

И в каждый штурм частица умирает

От безысходности, ничто не изменить,

Душа больная, словно свечка, тает,

И веру хрупкую ничем не подкрепить.

И снова день за днем, маршруты облетая,

Смотреть окоченевшие тела,

Которые упали, не достали…

В которых вечность уж теперь жива.

Виной тому одно лишь слово «ФАС»,

Никто не вспомнит неизвестного солдата,

Получит кто-то красненький лампас,

И не узнает слово «ПРАВДА».

* * *

У меня не семь пядей во лбу,

Да и будущего предсказать не умею,

Но, если попросят, то помогу,

Я, как всегда, за идею.

Пусть сердце болит, пусть сжигает вина,

Понимаю, что все понапрасну,

И только с открытой бутылкой вина

Становится мне все сразу ясно.

И, веки закрыв, погружаюсь во тьму,

Чтобы с мыслью собраться своею,

Чтоб не видеть мне эту всю кутерьму,

От предательства вновь холодею.

Вроде добрым и был, но куда-то ушло

Долгожданное чувство спасенья,

И вот что-то другое на меня вдруг нашло

И не видно в эмоциях рвенья.

И словно пуд соли на спину взвалив,

Тяжело мне подняться с коленей,

И со смертью, и с жизнью лучше не зли,

Проходи мимо робкою тенью.

Как в плену достают из ножен ножи,

И тыкают лезвием в шею,

Тяжело в состоянии этом прожить,

Ни уйти, ни сбежать не сумею.

И я будто тот кот — без хозяина что,

В голове и в душе нет мне места,

И смотрю с далека на горящий огонь,

И как пламя ушло в поднебесье…

* * *

Услышьте крик души, родные,

Как получилось, как понять,

Что офицеры, командиры

Забыли предназначение опять.

Привыкли жить: квартиры, тачки,

Ложиться в мягкую постель,

А тут беда и не иначе,

На Родину пришла фашистская метель.

Куда