Какой простор! Книга первая: Золотой шлях - Сергей Александрович Борзенко

— Наверно, нашими пушками интересуется.

Солдат, помогавший пулеметчику, рассмеялся.

— Раньше эти пушки царя охраняли, а сегодня грозят последнему оплоту буржуйской власти.

Из крепости было видно: по Троицкому мосту навстречу друг другу ходили из конца в конец вооруженные пикеты; рабочие Металлического завода устанавливали на гранитной набережной Невы две трехдюймовки; мальчишка, похожий на Луку, закутанный в материну кофту, протирал рукавами позеленевшие снарядные гильзы.

Возвращаясь в Смольный, Иванов хотел купить хлеба, но ни один магазин не торговал. На витрины были опущены железные шторы. Обыватели попрятались по квартирам, наблюдали за улицами из-за занавесок.

На перекрестке пикет красногвардейцев задержал грузовик. Подошел старик, похожий на ученого, и, узнав, что Иванов рабочий-командир, сказал ему:

— Торопитесь, товарищи, к Зимнему юнкера Михайловского артиллерийского училища повезли легкие пушки.

Девушка, пробегавшая мимо, стуча тонкими каблучками о тротуар, крикнула:

— Керенский вытребовал к Зимнему все юнкерские училища и приказал казачьим полкам занять Дворцовую площадь!

— А ты откуда знаешь такие секреты, балаболка? — недоверчиво спросил шофер.

— Кому же и знать, как не мне? Я, дяденька, телефонистка, сама слышала его голос. Говорит хрипло. Вероятно, простудился.

— Сквозняком продуло, — рассмеялся красногвардеец, проверявший пропуск. — Сейчас вся Россия распахнута настежь ветрам — от Владивостока аж до фронта.

Иванов вернулся в Смольный, когда Дзержинский направлял шумный отряд солдат Московского полка, прибывший с завода «Русский Рено» для охраны Литейного, Гренадерского и Самсониевского мостов. «Это — чтобы держать связь со всеми районами города», — подумал Иванов. Два батальона Московского полка и Гренадерский полк послали в сторону Белоострова; Иванов понял, что посылали их с целью предупредить переброску Временным правительством контрреволюционных войск из Финляндии.

Все это время Иванов был в приподнятом состоянии духа, в тревоге и ожидании и чувствовал нервный озноб, хотя и был одет тепло. Он все чаще подходил к костру, штыком помешивая в нем красные угли.

Его волновало, как развернутся события, и он нет-нет да и поглядывал на освещенные окна старинного здания, за которыми работали вожди революции. Хотелось быть поближе к этим самоотверженным людям, но он не мог оставить отряд, ждавший приказа к выступлению.

Солдаты, привыкшие к невзгодам фронтовой жизни, спали на голой земле, подложив под головы подсумки с патронами. Но красногвардейцы не могли уснуть. Они делились друг с другом новостями и слухами. От них Иванов узнал, что радиостанция крейсера «Аврора» передала в эфир приказ Военно-революционного комитета — не пропускать в Петроград ни одной войсковой части, направляемой для поддержки Временного правительства.

Пришел небритый, похудевший Баулин, сказал Иванову:

— Иди, тебя вызывает товарищ Свердлов.

В тесной комнате, освещенной свечами, пропахшей махоркой и сапогами, собрались командиры рабочих отрядов. За стеной стучало несколько пишущих машинок — печатали мандаты и удостоверения.

Свердлов, в кожаной куртке, все время поправляя падающее пенсне, ознакомил их с планом вооруженного восстания, разработанного по директивам Ленина.

— Мы должны захватить телефонную станцию, телеграф, вокзалы, мосты, правительственные учреждения, взять Зимний дворец и арестовать Временное правительство. Вот, кажется, и все… Вопросы будут?

Вопросов не оказалось. В сумерки стало известно — Военно-революционный комитет послал в Гельсингфорс телеграмму: «Центрбалт. Высылай устав». Это был условный сигнал, требовавший, чтобы балтийские моряки вывели на Неву военные корабли и держали под угрозой пушек главного калибра основные дороги, ведущие в столицу.

Убийбатько сообщил Иванову, что ЦК послал в Лесной район, на квартиру Фофановой, где скрывался Ленин, записку с перечислением всех намеченных мер.

— А ты откуда знаешь?

— Я охранял этого человека, который носил записку. Шел за ним с винтовкой. И в каждом кармане — по гранате.

— Ну так и держи язык за зубами, — посоветовал Иванов.

— И держу.

Убийбатько куда-то исчез, вернулся далеко за полночь и сразу же заявил:

— Ну, брат, я Ленина видал.

— Где видал?

— Где, где! Здесь, в Смольном. Четвертый час ночи, а он все пишет. Солдаты балакают, шо он один, без дозволу ЦК, с тайной квартиры пришел и сейчас сам всем восстанием заправляет.

Иванова это не удивило. Он предчувствовал, что Владимир Ильич не сможет долго оставаться на конспиративной квартире и обязательно появится в Смольном, возьмет на себя руководство, всей этой массой людей, охваченных одним желанием и стремлением — поскорее ввязаться в бой и одним ударом разгромить контрреволюцию.

Ему хотелось пойти поглядеть на Ленина. Но он удержался от соблазна. В такое время долг каждого — находиться на своем посту.

Убийбатько присел у костра, бросил в него два зашипевших березовых полена. Красное с желтым подбоем пламя осветило смуглое, худое лицо хохла.

— Дворец будем окружать по линии: Зимняя канавка — Мойка до Мариинской площади и дальше к Неве, постепенно стягивая кольцо по улицам, ведущим к Дворцовой площади, — сказал Баулин, достал из кармана пальто сверток в газетной бумаге, вынул из него кусок круто посоленного хлеба и, разломив его на три части, одну дал Убийбатько, другую Иванову, а третий кусок оставил себе.

— Что-то мы долго толчемся без дела, — пожаловался Баулин, пережевывая хлеб. — Может, ты меня, Саша, домой пустишь переночевать?

— А ты завтра днем переночуешь, завтра, когда возьмем дворец, — ответил механик.

В коридорах Смольного, привалившись друг к другу, как на вокзале, спали люди, подпоясанные пулеметными лентами. Тут же выдавали патроны, по пять обойм на брата.

У Смольного трещали костры, раздуваемые пронзительным ветром, ржали кони, тарахтели мотоциклы, на улицах тихо пели вполголоса. С Балтийского вокзала долетали звуки редкой перестрелки, свистки паровозов. Под эти непривычные звуки Иванов уснул, слыша сквозь сон, как пришел моряк и сказал, что крейсер «Аврора» бросил якорь у Николаевского моста, матросы захватили военную гостиницу «Астория», красногвардейские отряды окружили казармы первого, четвертого и четырнадцатого донских казачьих полков, на которые Керенский надеялся как на бога.

Утро забрезжило голубоватым светом. В этот час Иванов узнал, что в руках Временного правительства остались только штаб Петроградского военного округа и Зимний дворец. Он поднялся с земли весь белый, засыпанный снежной крупой, чувствуя острую боль в левом боку.

Где-то неподалеку весело звонили трамваи — подвозили новые отряды, боеприпасы, продукты. Сигналили автомобили, переполненные вооруженными людьми. Ближайшую улицу заполнили зенитные пушки и бронемашины автобронедивизиона, перешедшего на сторону революции.

Новые люди привозили свежие новости. Красногвардейцы завода «Розенкранц» заняли казармы Михайловского артиллерийского училища и разоружили юнкеров, готовящихся выступить на защиту Зимнего дворца. Дом № 2 по Гороховой улице — управление градоначальника — в руках восставших. Захвачены прямые провода, соединяющие столицу с Москвой, Ревелем, Киевом.

Подошли оборванные, худые, небритые, возбужденные люди — большевики, только что освобожденные рабочими из тюрьмы «Кресты» на Выборгской стороне. Получив оружие,