Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

Вдохновение било ключом, замысел Кудрявцева постоянно совершенствовался. В следующем письме он объяснял, что гигантские тенета нужно составлять из ловчих сетей малой площади, и никак иначе. Конечно, для сети 500 х 500 саженей (1066,8 х 1066,8 метров) потребуется 6250 небольших бредней, но дело мастера боится. Затем к распростертой на поверхности земли шелковой паутине следует привязать воздушные шары и доставить ее в район установки.

Дальше — больше: кроме «вертикальной» сети Кудрявцев придумал «горизонтальную». К грузам на ней предлагалось приспособить ножи. В момент пролета неприятельского аэроплана под сетью ловец на земле дергал бы за веревочку, лезвия отсекали аэростаты и — готово, кайзеровский авиатор обречен. Сеть наматывается на лопасти пропеллера и стопорит его, аппарат падает наземь и разбивается вдребезги. Энтузиаст даже представлял себе испытание его задумки без риска для жизни русских военлетов: «Отнимают у аэроплана крылья и пускают его на колесах по ровному месту, когда движение аэроплана достигнет быстроты полета, ставится (подвешивается) сетка (пробная, небольшая) и результат должен получится тот же что и при полете»[529].

Казалось бы, что еще здесь можно усовершенствовать? Но Кудрявцев не унимался и обращался в ЦВПК почти ежедневно. На смену воздушным шарам приходили воздушные змеи («такие же как делают дети, но больших размеров») — специальная команда должна была запускать их в предполагаемом районе авиабомбардировки. Затем автор отказался от сети и предпочел ей вуаль, но только для ловли немецких дирижаблей и строго по ночам. Даже если пропеллер цеппелина не будет заблокирован, то ткань станет струиться шлейфом вслед за ним и тянуть к земле.

Отдел изобретений ЦВПК ответил Кудрявцеву лишь в конце ноября (начале декабря) 1916 года, но на все его послания разом. Телеграмма вряд ли обрадовала изобретателя: «Огромные веса, получающиеся даже при легкой сетке, но при больших площадях и при разных грузиках потребуют громадных аэростатов, поднимаемых на 5–6 верстную высоту, которой привязные аэростаты не могут достигнуть. Осуществление Вашей идеи весьма дорого и не представляет никаких выгод, так как сетка благодаря большому числу шаров будет все же видна и издали»[530].

Тогда же в ГВТУ поступило прошение, подписанное мещанином города Омска Федором Николаевичем Щербаковым. В нем описывалось следующее изобретение просителя: «Летательный аппарат который приводитца в действие завадной пружинай, так что, в сказаный апарад кладется снаряд, заводится пружына, и направив его в сторону неприятеля аппарад отпровляется, иопределив разстояние до неприятеля, автоматически открывается так называемоя “заподня” через которую над неприятелям падают снаряды»[531]. По замыслу автора, его беспилотный бомбардировщик должен был самоунич-тожаться, отработав по цели, — таким образом исключался риск его приземления на вражеской территории. Правда, Щербаков честно признавался, что несведущ в технике и просил аванс в размере 100 рублей для самообразования и последующей сборки задуманного аппарата.

В небо визы не нужны

Сначала Первой мировой войны просьбы о принятии в русское подданство поступали в военное ведомство России от иностранцев-авиаторов из дружественных Великобритании и Сербии, нейтральной Испании и даже далекой Японии: «Жьегази-Наказов — японский пилот авиатор, Кавабе — японский подданный, Озаки — авиатор японский подданный…». Каждое прошение внимательно рассматривалось, прежде чем дать на него официальный ответ. Шелест бумаг в канцеляриях мог стать для добровольцев предвестником рева авиамоторов или напомнить о бренности всего сущего, и их чаяний о русском небе — тоже. За бюрократической поденщиной той поры скрываются интереснейшие истории, как, например, приключения болгарского авиатора Сотира Черкезова.

Начиналось все вполне тривиально. 3 (16) сентября 1914 года летчик Черкезов был прикомандирован к Военной Авиационной школе для обучения полетам на аэропланах «Депердюссен». Подготовка добровольца оказалась слабой: он получил бреве пилота-авиатора в Императорском Всероссийском аэроклубе в октябре 1912 года, но теперь выполнил все необходимые нормативы лишь к концу марта 1915-го. Получив свою машину, Черкезов был назначен в 11-й корпусной авиаотряд и приступил к службе. То, что произошло затем, заслуживает его собственного изложения от первого лица.

«В начале войне с содействие Русскаго посланника в Болгария гр[аде] София господина Савински, который выдал мне открит лист для следование в Руссия, я прибыл в гр[ад] Одесса где штаб Округа мне направил в Галиция.

Явился командоющему VIII армейском корпусам генерал Радко Димитриеву, как харашо знавшаго миня как военный летчик учавствувавшага в Балканской войне против Турция. Генералу Радко Димитриеву я предложил свои услуги в качество военнаго летчика генерал ходатайствовыл и меня зачислили в VIII-мом корпусном авиационном] отряде в качестве летчика чиновника.

Через несколько дней, я вместе с другими летчиками офицерами был командирован в Петроград для переучване полетов на новых системах аеропланов. По прибытие в Петроград и по явке в Главное Инженерное управление я был отправлен в Гатчинскои военно авиационная школа, для прохождение курса. По окончание школи я согласно полученаго предписание главнаго военно инженер. управление, отправился на воздухоплавател завод В. А. Лебедева где получил в свое разпоряжение новый боевой аероплан система «Депердюссен» на каторым выполнил полет требоющияся военной программы, после чего мной был подан рапорт об отправления миня в разпоряжения командоющий 111-ий армий генерал Радко Димитриев, который опредил миня на службу мог бы изходатайствовать мне от казны содержание, так как я за все время состояние на службе девять месеци жалвание не получал. Мое семейство в Бессарабск[ой] Губернии в гр[аде] Полград[532] осталось без всекия средства для соществувание, я не имел теплая одежды и чем жить.

Согласно предписание главнаго военно техническаго управление вместе с казенном аеропланом отправился в разпоряжение Штаба 111-ий армия в гр[ад] Ясло где по Ваше разпоряжения я был назначен в XI-ий авиац[ионный] отряд, в один день собрал, атреголировал своего аппарата и зделал пробный ориентировочный полет и затем ежедневно почти совершал разведки с наблюдателем. В гр[аде] Ясло я обратился к командоющему армий генерала Радко Димитриева о выеснение моего положение и выдаче от казны содержание за мою службу. Генерал Радко Димитриев приказал дежурному генералу выдать мне авансом 200 рубл впред до выеснения какое именно жалвание будет мне назначено за мою службу.

Когда наша армия отступала от Карпат и штаб остановился в гр[ад] Томошов[533] генерал Радко Димитриев был заменен генералом