Женщины - Кристин Ханна

неравенства в школах. Она была частью всего этого, моя Елена. Так ведь? — Он посмотрел на жену. — Она выступала за курсы подготовки к колледжу вместо домашних заданий. Ты изменила множество жизней, ми амор.

Он запнулся.

Фрэнки взяла женщину за сухую, костлявую руку и в этот момент вспомнила все те руки, которые держала во Вьетнаме, каждого мужчину, каждую женщину, всех, кого она утешала и о ком заботилась. Ей стало спокойно, шум в голове стих.

— Вы не одна, Елена, — сказала Фрэнки. — Намажем руки кремом? Уверена, вам понравится…

Глава двадцать первая

Жарким июньским днем, через три месяца после Вьетнама, Фрэнки впервые проснулась отдохнувшей.

Может, ей становится лучше.

Да.

Ей становится лучше.

Накинув халат поверх трусов и футболки «Вьетнам на лыжах», она спустилась на кухню за кофе.

За столом сидела мама в одежде для клуба, она курила и читала газету, рядом стояла чашка кофе. Фрэнки посмотрела на заголовок: «Лейтенант Шэрон Лейн погибла во Вьетнаме от взрыва снаряда».

Мама резко втянула воздух и положила газету на стол заголовком вниз. Затем подняла взгляд на дочь и попыталась улыбнуться.

— Доброе утро, дорогая. Или добрый день.

Фрэнки потянулась за газетой.

— Нет… — сказала мама.

Фрэнки вырвала газету у нее из рук и открыла статью.

Военная медсестра Шэрон Лейн стала первой (и пока единственной) медсестрой, погибшей от огня противника, однако в ходе конфликта на сегодняшний день погибли уже семь медсестер. Во время атаки в Чу Лай в лейтенанта Лейн попал осколок снаряда, она умерла почти мгновенно.

Фрэнки отложила газету. Огонь противника. Осколок снаряда.

Почти мгновенно.

— Ты ее знала? — осторожно спросила мама.

— Нет.

И да. В чем-то мы все были похожи. На ее месте могла быть я.

Фрэнки зажмурилась и тихо прочла молитву.

— Может, отпросишься сегодня с работы?

Фрэнки открыла глаза. Ее переполняли страх и тревога. И злость.

— Если я буду отпрашиваться каждый раз, когда мне грустно, то вообще не буду работать.

— Вчера я столкнулась с Лорой Гиллихэн во «Фри-Брос». В магазине. Она сказала, что Ребекка была бы рада с тобой увидеться.

Фрэнки налила кофе, добавила немного сливок. Сердцебиение участилось, ее всю трясло.

Бекки Гиллихэн. Она сто лет не слышала этого имени. Когда-то очень давно они были подругами. В школе Святой Бернадетты они были неразлучны.

— Она вышла замуж. Все еще живет на острове. Я могу позвонить ей. Сказать, что ты заедешь перед работой. Тебе все равно нечем заняться до смены.

Фрэнки не слушала. Только чувствовала мамин обеспокоенный взгляд, чувствовала, как на нее смотрят. Ей надо было что-то сказать, сказать маме, что все хорошо, переживать не о чем, но она все думала о Шэрон Лейн.

Почти мгновенно.

Фрэнки вернулась к себе в комнату, разделась и встала под горячий душ, она плакала по незнакомой медсестре, пока не иссякли слезы.

После душа она надела то, что нашла в шкафу, — джинсы клеш и рубашку с этнической вышивкой. Она вдруг поняла, что ее почти трясет от голода, но, вместо того чтобы поесть, закурила сигарету.

На кухонном столе лежала записка.

Фрэнсис Грэйс,

Я поговорила с Лорой. Ребекка страшно хочет повидаться. Она просила передать, что сегодня в четыре устраивает небольшой праздник для вашей подруги Даны Джонсон. Ты приглашена!

Вторая авеню, 570.

Мы едем на благотворительный аукцион в Карлсбад.

Будем поздно.

Фрэнки посмотрела на часы на плите. Праздник начался пятнадцать минут назад.

Она не хотела ехать к Бекки. Даже мысль об этом вызывала тошноту. Выдержит ли она встречу со старыми друзьями?

Нет.

Но какие варианты? Сидеть одной в этом мавзолее и ждать наступления темноты, чтобы поехать на работу? Или ждать, когда вернутся родители? Мама все время смотрит на нее испуганным взглядом, как будто Фрэнки начинена взрывчаткой и может сдетонировать от любого неверного слова. А папа, казалось, вообще не собирается на нее смотреть.

Фрэнки обещала Этель и Барб, что будет не просто терпеть, а работать над собой.

Пора выполнять обещание.

Она съела бутерброд с маслом и сахаром и вернулась в комнату за сумкой и обувью. Укладка и немного косметики ей бы не помешали. Может, даже надеть платье? Там будут ее школьные подруги, большинство из которых выросли возле бассейнов загородного клуба с клюшкой для гольфа в руках.

Нет, это уж слишком. Смерть медсестры пробила ее броню. Она и так еле держалась. Фрэнки завела «жука», выехала из гаража и поехала по острову, свернула на Оранж-авеню и налево, на Вторую авеню, а затем припарковалась через дорогу от места назначения.

Бекки жила в бунгало, построенном в сороковых годах, маленьком и очень ухоженном, с ярко-красной дверью и серыми стенами. По обе стороны мощеной дорожки стояли изящные горшки с цветами.

Фрэнки вышла из машины и очень медленно двинулась к калитке, открыла ее — щелк — и закрыла за собой — щелк.

Вдоль дорожки к дому тянулись ярко-розовые цветы.

Она остановилась у двери, постучала, и тут же послышались шаги.

Дверь открыла Бекки. Фрэнки не сразу узнала красивую блондинку с пышной прической, которая держала на руках голубоглазого малыша в матросском костюмчике.

— Эй, народ, это Фрэнки! — Бекки крикнула так громко, что малыш заплакал.

Пробравшись через лабиринт из детских игрушек, Фрэнки вышла на веранду, где на раскладных стульях сидели не меньше десяти отлично одетых женщин с бокалами шампанского в руках. На изящном деревянном столике стоял серебряный кофейный сервиз, тут же — закуски: колбаски в слоеном тесте, сельдерей с изюмом и арахисовой пастой, сырные шарики в измельченных орехах и крекеры «Ритц».

У Фрэнки снова возникло странное чувство непонимания: как этот неизменный спокойный мир цветов, шампанского и летних платьев может существовать вместе с миром, где мужчин и женщин убивают?

Фрэнки узнала парочку чирлидерш и нескольких школьных подруг, с которыми играла в волейбол и даже ходила на парные свидания. Две или три женщины постарше, наверное, были матерями кого-то из гостей. Одну девушку она не знала совсем — наверное, это подруга Даны по колледжу или ее кузина.

Веранда была украшена надувными шарами, на большом столе громоздились подарки в пестрых упаковках. Кажется, она попала на день рождения. Мама что-то говорила об этом?

— Я… без подарка. — Фрэнки чувствовала себя не в своей тарелке.

Ей явно было не место на этом празднике прелестных домохозяек в отглаженных платьях, с тонкими сигаретами «Вирджиния».

— Пустяки. — Бекки взяла ее за руку и подвела к