Подвиг разведчиков. Беседы с легендами - Ева Михайловна Меркачёва

Самые важные документы, которые добыл Фишер во время своей американской командировки, – информация о плане под названием Dropshot, плане ядерной войны против СССР и его союзников.

«РАПОРТ. Т. Короткову. Прошу вашего распоряжения о предоставлении мне очередного отпуска за 1955 год». Подпись: «Марк, 15 августа 1955 года». На бумаге зеленым стержнем написано: «ОК. Оформите отпуск».

(Штамп сверху на документе: «Рассекречено СВР России».)

Замечу, что впервые вижу секретный документ, на котором бы писалось не «за» или «да», а «ОК».

Как бы то ни было, это был первый отпуск после семилетней нелегальной работы, и он продлился целых полгода. Фишер провел их на родине с женой и дочкой. Передо мной фото, где он с ними катается на лодке по реке. На снимке Фишер счастлив так, как только может быть разведчик-нелегал, ценящий редкий момент воссоединения с семьей (и прекрасно отдающий себе отчет – другой такой встречи может и не быть).

После возвращения работать с помощником, радистом Хейханненом под псевдонимом Вик, стало совсем сложно. Тот не справлялся с задачами. Незадолго до этого Фишер просил Центр отозвать Вика, называл ненадежным и психологически неустойчивым, к тому же злоупотребляющим алкоголем. Весной 1957 года Хейханнен получил шифротелеграмму из Центра, где его просили приехать в Москву для вручения ордена за проделанную работу. Вик заподозрил неладное.

«Совершенно секретно. Экземпляр единственный.

СПРАВКА. Тов. Марку сообщили, что его депеша с Юга от 4 мая получена. Поставили в известность, что 3 мая с.г. с Виком проведена встреча в Париже. По его словам, при отъезде и до встречи он ничего подозрительного за собой не замечал. Домой пока не прибыл. Передали привет от товарищей и семьи. 13 мая 1957 года».

Но Вик не уехал из Парижа. Он пришел в американское посольство и рассказал, что является советским разведчиком. Вик сдал своего шефа, подробно описав его внешность (его настоящего имени он не знал – только псевдоним Марк), назвал адрес фотостудии. Забегая вперед, скажу, что Хейханнен закончил жизнь на чужбине трагически – пьяного сбила насмерть машина.

Историческое фото. Нью-Йорк. Гостиница «Латам». На двери номера цифры «839».

В 7 утра 20 июня 1957 года именно в эту дверь громко постучали. Это были агенты ФБР, которые пришли за советским разведчиком (проследили, как возвращался в свой номер из фотостудии).

– Фишер был готов к подобному повороту, – говорит историк разведки. – Каждый разведчик-нелегал понимает, что его могут схватить в любой момент, и знает, как действовать. Фишер спрятал в узел галстука капсулу-контейнер с фотопленкой, а потом уничтожил ее, слив в унитаз.

Во время обыска нашли у него письма от жены и дочери, которые стали основными уликами во время расследования. Почему он их сохранил? Он сам так и не ответил прямо на этот вопрос. Письма и монета в пять центов, внутри которой была спрятана фотопленка с шифрограммой (ее нашел разносчик газет 22 июня 1953‑го, то есть за четыре года до ареста), на суде были едва ли не единственными уликами против него.

– Скажу честно, вас хотят отправить на электрический стул.

– Понятно.

– И Вы совсем не волнуетесь?

– А это поможет?

(Цитата из фильма «Шпионский мост», разговор адвоката с заключенным.)

На допросах после ареста Фишер назвал имя советского полковника Рудольфа Абеля.

– Это была гениальная идея, – говорит историк разведки. – Абель скончался в 1955 году. Фишер его не просто отлично знал, они с ним много лет дружили. Фишер понимал, что, как только американские газеты напишут о задержании Абеля, в Центре догадаются, кто представился его именем.

В нашем распоряжении уникальная фотография, на которой Абель и Фишер вместе. Они совершенно не похожи, но снимка ни того, ни другого у американской разведки не было. Один из автопортретов, которые он потом нарисует в американской тюрьме, Фишер подпишет: «Р.И. Абель».

Интересно, что американцы так и не узнали, чем именно занимался «Абель». В материалах его уголовного дела не было по сути ничего, кроме показаний Вика, который, однако, не знал ничего о содержимом передаваемых в Центр документов (его роль была чисто технической).

«Абель» был осужден на 32 года. Отбывать наказание отправили в федеральную тюрьму в Атланте (но побывал он и в тюрьмах в штатах Техас и Нью-Йорк), где сидели самые известные американские гангстеры. Мафиози прониклись уважением к полковнику (именно так его называли). Сын друга Фишера Теодор Кренкель рассказывал, что в тюрьме советский полковник был третейским судьей в их спорах.

План Фишера сработал, советская разведка догадалась, кто арестован в США и выдает себя за Абеля.

Из воспоминаний начальника нелегальной разведки Юрия Ивановича Дроздова: «Летом 1958 года меня вызвал начальник отдела нелегальной разведки в Германии. Протянул журнал «Шпигель». Я прочитал статью и сказал: «Надо освобождать». А он мне на это: «Ну и займись».

Юрий Дроздов поселился в Восточном Берлине под именем немецкого родственника, а точнее, племянника «Абеля» по имени Юрген Дривс. Дривс и его тетя (в ее роли выступала сотрудница разведки Штази) атаковали американское посольство в ГДР письмами. «Где наш родственник? Это правда, что он в тюрьме?» Им ответили, что действительно арестован человек по фамилии Абель и что нужно обращаться к его адвокату Доновану.

Потом через адвоката стали пересылать Фишеру письма от его жены и дочери, а ему самому – от близких.

Вот схема прохождения почтовых отправлений В. Фишера из американской тюрьмы: заключенный № 80016 – начальник тюрьмы – цензор – ЦРУ/ФБР/Минюст США – адвокат Д. Донован – консул США/почтовый адрес в Лейпциге, где жил «племянник», – представительство КГБ в ГДР – Москва, ПГУ КГБ СССР – семья.

В 2020 году директор СВР России Сергей Нарышкин рассекретил письма (всего около 300) Фишера из американской тюрьмы. Часть из них даже издана в виде книги, но часть так и осталась непублична. В СВР России мне дали прочитать оригиналы посланий, не известных общественности. В некоторых он пытается выяснить судьбу агентов резидентуры.

– Американские спецслужбы пришли к выводу, что письма «Абелю» писались целым коллективом авторов, потому что отличались по стилю от тех, что были найдены у него во время ареста, – говорят в СВР России. Собственно, так и было: составлялись они в КГБ, а затем черновики переписывала дочь Эвелина. Когда заподозрили, что «Абель» может через письма