Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

– А может, лучше идти вдоль шоссе? – спросил Баранников.

– Пробовал… Через полкилометра, не больше, лес кончается. А вот если бы шоссе это перескочить да потом еще форсировать шоссе Барановичи – Брест, тогда можно выйти на Пинские болота, а там ищи нас свищи. Это уж я знаю, сам из той местности.

Решили пересечь шоссе. Залегли в кустах у самой дороги. Вражеские машины проезжали совсем не так часто, как показалось солдату, и он был явно смущен этим.

– Мы сделаем так, – сказал он Баранникову, – я буду в случае чего прикрывать вас огнем и сам перейду последним.

Баранников пошел первым. Он неторопливо выбрался на обочину, остановился, посмотрел в обе стороны и размашистым шагом перешел через шоссе. Он просто не мог заставить себя бежать.

Присутствие в группе солдата сразу сказалось. Человек в шинели, с винтовкой одним своим видом напоминал о дисциплине. Вслед за солдатом и все стали называть Баранникова «товарищ командир». Между тем сам солдат, судя по его сбивчивому рассказу, очутился в лесу один совсем не в результате храбрости и именно поэтому теперь, стараясь замолить грех, вел себя так, как будто все было в порядке.

Перед рассветом он, с разрешения Баранникова, ушел на поиски продуктов и спустя несколько часов вернулся с большим караваем хлеба, куском сала и ведром картошки.

– Два километра отсюда, – рассказывал он не без хвастовства, – обнаружил я деревеньку, по уставу, значит, населенный пункт. Обошел его с задов, с огородов, значит. Присмотрелся накоротке – немцев вроде нет. Тогда я сразу в хату, что попроще. Там обнаруживаю старика и женщину. Я им так и так, помогите, мол, своим воинам по линии продовольствия. И вот пожалуйста… – Он широким жестом показал на свои трофеи.

– Не поинтересовался, где фронт? – строго спросил Баранников.

Солдат засмеялся:

– Да что вы, товарищ командир, какой там интерес? Старик и баба только и знают, что причитают.

– Немцы в деревне были?

– Только проездом, товарищ командир, – уже серьезно ответил солдат. – Но даже не ночевали.

Костер не разжигали. Поели хлеба с салом. В серенькой предрассветной мгле зашли в лес поглубже и сделали привал в кустах орешника.

Следующей ночью они пересекли шоссе Брест – Барановичи. Всю ночь по шоссе двигались вражеские танки, артиллерия, грузовики. Перебегали шоссе по одному с большими интервалами. Когда Баранников перепрыгнул через кювет, справа возникли два синих огонька и послышался нарастающий гул быстро мчавшегося автомобиля.

Баранников бросился назад и лег в воду, пахнувшую болотной гнилью. Долго лежал и, выбрав наконец тихую минуту, перебежал шоссе.

Дневной привал сделали возле озера Черного, километрах в трех от видневшейся на горизонте деревеньки. По очереди выкупались. Солдат и Гоша пошли искать продовольствие. Баранников прилег в кустах ольшаника, прислушиваясь к тихому говору товарищей.

Он проснулся, когда солнце было почти в зените. Сквозь кусты ослепительно сияло зеркально гладкое озеро, вокруг звенели птичьи голоса. Люди спали. Солдата и Гоши не было. Подойдя к закраине кустарника, Баранников начал всматриваться в сторону деревни, но ничего не увидел. Съев оставшийся у него кусок хлеба, Баранников подошел к озеру и долго со вкусом пригоршнями пил прозрачную воду и смотрел на игру рыбешек. Кругом все было спокойно…

Солдат и Гоша явились совсем не с той стороны, откуда их ждали, и пришли не одни. С ними был пожилой мужчина, одетый во френч из домотканого серого сукна.

На рем не, перехватывавшем его располневшую фигуру, висела приоткрытая кобура с наганом.

– Зокин Ефим Сергеевич, председатель местного сельсовета, – степенно представился он Баранникову и, оглядев столпившихся вокруг людей, продолжал: – Ваши товарищи обо всем меня информировали. В свою очередь, должен информировать вас о положении в общем масштабе…

Голосок у него был высокий, чуть дребезжащий. Говорил Зокин спокойно, обстоятельно, точно на мирном заседании своего сельсовета.

– Состоялось обращение нашего Советского правительства по поводу войны. Сказано перед всем миром, что дело наше правое и что мы победим. Не без борьбы, конечно.

К чему правительство всех нас и призывает. Исходя из этого, имею предложение.

Давайте пробиваться в сторону севернее Пинска. Отсюда пойдем вдоль реки Ясельда, южнее Логишина, а дальше – на Богдановку. Там, по моим сведениям, уже действуют отряды, сформированные из местного актива. Это точно.

План Зокина был принят, и в сумерках отряд тронулся в путь. Без всяких осложнений в эту ночь дошли до места, где река Ясельда перекрещивалась с шоссейной дорогой. Когда наступил рассвет, начали вести наблюдение за местностью. До полудня на дороге не появилось ни одной машины.

– Фашисту эта дорога ни к чему, – убежденно говорил Зокин. – Он прет из Бреста на Пинск и Барановичи, а эта дорога ему вроде поперек. Надо, не дожидаясь ночи, пересечь дорогу и идти дальше.

Солдат предложил выслать вперед человека, чтобы разведать, как он выразился, обстановку на ближней дистанции.

– Да что там ведать? – разозлился Зокин. – Вон она вся обстановка. Вся вокруг как на ладони.

И они пошли.

Вся беда была в том, что по другую сторону дороги простиралась абсолютно голая равнина и только у далекого горизонта чернела полоска леса. Чтобы скорей миновать опасную равнину, пошли по прямой, а не вдоль реки, которая повела бы их несколько южнее и ближе к опасному Пинску.

Шли быстро,* плотной цепочкой, чуть пригнувшись к земле. Вдруг с холма, на который взбегала дорога, ударили два пулемета.

– Ложись! – крикнул солдат и первый прильнул к земле.

Пулеметы били длинными очередями, но расстояние до цели было все же большое.

Огонь не мог быть прицельным и никого не затронул. Но страх от первого обстрела был, может быть, пострашнее ранения. Огонь давно прекратился, но все продолжали лежать на земле. Вражеская засада, очевидно, имела радиосвязь. Не прошло и получаса, как на дороге появился отряд мотоциклистов. Машин десять, не меньше. И на каждой по два гитлеровца. Мотоциклы съехали с дороги и прямо по лугу