Фронт и тыл Великой войны - Юрий Алексеевич Бахурин

одетой и смоченной маски, вызывает немедленно тошноту и головокружение… Следовать [в масках] непосредственно за уходящим [облаком] совершенно безопасно. При попадании в газовую волну надо дышать не глубоко и часто, избегать разговоров»[581].

На заре 1916 года противогаз Зелинского-Кумманта был готов к самой ответственной проверке из возможных. «В начале года удостоился — участвовал в демонстрации наших с Н. Д. Зелинским трудов в высочайшем присутствии», — писал ученик профессора, заведующий по технической части газового дела при генерал-квартирмейстере штаба Западного фронта Н. А. Шилов[582]. Сохранилось описание этого показа начальником Императорской дворцовой стражи А. И. Спиридовичем: «3 февраля [1916 года] в Ставку приехал Верховный начальник санитарной части принц Александр Петрович Ольденбургский. Принц имел большой доклад у Государя. Он привез новые модели противогазовых масок. После завтрака Государь прибыл на вокзал, где стоял поезд принца. Один из вагонов был наполнен желто-бурым ядовитым газом. В окна вагона, снаружи, можно было видеть, как сдох впущенный туда зверек. В тот вагон вошли три офицера и два химика в новых масках. Они ходили, работали и пробыли там 30 минут и вышли совершенно не пострадавшими. Между тем, тяжелый, отвратительный запах ядовитых газов был слышен даже снаружи вагона. Государь смотрел на всю эту картину, стоя у окна вагона, слушая доклад принца, а затем горячо поблагодарил и принца, и тех, кто участвовал в опытах»[583].

Слово царя, как известно, тверже сухаря, но первый заказ от ГУГШ на противогазы Зелинского-Кумманта поступил в ЦВПК только 24 марта (6 апреля) 1916-го. Инженер Куммант тем временем оформил привилегию на резиновую маску, и ему полагались 35 копеек с каждого произведенного респиратора. Привилегия действовала до конца июля 1917 года, ну а полученные Куммантом примерно 370 тысяч рублей можно считать вполне заслуженными (правда, Зелинский мог довольствоваться только 2000 рублями).

Поначалу в войсках пренебрегали новыми средствами защиты — приказ войскам 7-й армии № 564 от 25 мая (7 июня) 1916 года гласил: «Наблюдающиеся частые случаи утери нижними чинами противогазового снаряжения объясняются отсутствием у нижних чинов сознания важности иметь в наличии эти средства для борьбы с газовыми атаками. Приказываю начальствующим лицам и врачам чаще разъяснять нижним чинам все полезное значение противогазов, требовать бережливого отношения к ним и усилить надзор за наличием исправных противогазовых повязок, установив для поверки определенные сроки»[584].

Стали обнаруживаться и конструктивные недостатки противогазов: маска сдавливала голову, запотевшие стекла снижали видимость в разы, а от длительного ношения самочувствие портилось и без газовых атак. В последнем случае все дело было в нехватке кислорода во вдыхаемом солдатом в противогазе воздухе: повышенная доля углекислого газа и вызывала такой эффект[585].

Тем не менее устройство противогазов продолжало улучшаться, появлялись комбинированные — вроде шлемофона поручика князя В. Д. Нижерадзе, также участвовавшего в разработке газовых гранат. Его противогаз представлял собой маску Кумманта с динамиками возле ушей, микрофоном напротив губ и проводами для подключения к телефонному аппарату. С одной стороны, он позволял военнослужащему оставаться на связи даже внутри газового облака, с другой — привязывал его к телефону. Весной 1917 года шлемофоны Нижерадзе предполагались к заказу в количестве 10 тысяч устройств, но в действующей армии не прижились.

Да и серийный выпуск противогазов был только половиной дела: следовало научить войска пользоваться ими, притом еще до прибытия на фронт. Для этого приказом № 206 Химического комитета при запасных частях и соединениях Русской императорской армии образовывались: на уровне запасных бригад — окуривательные отряды, а в полках — окуривательные команды[586]. Окуривательные отряды состояли в распоряжении начальников бригад и отвечали за подготовку пополнений действующей армии к реалиям химической войны. Помимо начальника отряда и его помощника в обер-офицерских чинах в этих отрядах несли службу два десятка инструкторов из числа нижних чинов. Окуривательные отряды и команды комплектовались из нижних чинов и офицеров, знакомых с химией. Подготовкой инструкторов помимо прочего занималась Газовая комиссия Химического отдела Комитета военно-технической помощи, созданного 5 (18) июня 1915 года. Для мужчин с физико-химическим образованием, студентов естественных отделений физико-математических факультетов и выпускников химико-технических училищ на базе Технологического института Императора Николая I действовали трехнедельные курсы. Тот же Химический отдел курировал производство тетрахлорида титана, применявшегося в первую очередь на флоте для создания дымовых завес вследствие бурной реакции с водой или водяным паром[587].

Учебная часть Химического комитета обеспечивала отряды специальным имуществом, необходимым для занятий. Они начинались с теоретической подготовки: ликбеза о ядовитых газах, их воздействии на живые организмы и металлы. Инструкторы подробно рассказывали солдатам и о средствах защиты от БОВ. Лекции подкреплялись практикой: слушатели тренировались надевать и снимать противогазы, маршировали и бегали в них, стреляли и орудовали штыком. Обязательным элементом индивидуальной подготовки было оказание первой помощи пострадавшим от газов соратникам[588].

Освоивших теоретическую часть запасных ждал следующий этап подготовки — камерное окуривание. Участвовать в нем дозволялось только совершенно здоровым рядовым и офицерам и строго под наблюдением врачей. Вот как один из них описывал завершение тренировки: «Инструкторы отряда при выпуске партии из газовой палатки на секунду приоткрывали у самого выхода маски у солдат. Мгновенная реакция газа на слизистые оболочки носа и гортани самым убедительным образом давала солдату почувствовать и ощутить всю пользу маски. Обыкновенно слышались возгласы одобрения и радости: “Теперь нам немецкие газы не страшны!”, “Ну, ребята, береги маску!”. Роты уходили, обмениваясь возбужденными разговорами по поводу опытов с газами и действия маски…»[589]. После этого наступал черед полевых окуриваний — имитации газовых атак в обстановке, приближенной к боевой.

Русские солдаты в противогазах Зелинского — Кумманта, произведенных в Москве, на что указывает коробка с поглотителем овального сечения (коробки Петроградского образца были прямоугольными). Не ранее 1916 года

Полковые окуривательные команды занимались в запасных частях главным образом теоретическими занятиями и камерным окуриванием по ротам. Полевое устраивалось ими редко и лишь по приказу начальника окуривательного отряда. До середины 1917 года команды имели постоянный состав, а затем инструкторы стали отбывать на передовую вместе с маршевыми ротами.

Таблица № 8[590]

Наряду с индивидуальными средствами защиты от БОВ в России разрабатывались и применялись коллективные. Простейшим из таковых было сожжение загодя приготовленного хвороста на пути газового облака, хотя очевидным минусом этого способа являлась заведомая демаскировка позиции. Оригинальной идеей стало устройство водяной завесы: в прессе в 1915 году предлагалось окатывать скопления хлора водой из брандспойтов. Естественно, такой