Избранное. Романы и повести. 13 книг - Василий Иванович Ардаматский

ты сможешь изредка приезжать сюда. Ну, а если я тебе понадоблюсь, – напиши. Главное, что ты вырываешься отсюда. Здесь тебе уже стало тесно. Я это доказал всем… – Он обнял меня, прижал к себе, потом благословил и вытолкал из своей комнаты.

Мне показалось, что он готов был заплакать…

Итак, мне уже 15 лет. Был ли я тогда верующим? Да, был. Даже теперь, оглядываясь на этот осенний день, я должен сказать: да, я тогда в бога верил. Правда, вера моя была несколько своеобразной, если можно так сказать, личной, мной придуманной, и она была далека от внешних атрибутов церковного порядка. Я избегал произносить про себя само это слово «бог». И, наконец, я не испытывал никакого трепета перед священнослужителями, видел в них обычных людей, в том числе и очень плохих. Чего стоил один отец Санарио!.. Но я верил в высшего судью, хотя самонадеянно считал, что судья этот живет во мне. Он как бы моя собственная совесть. Но, по-моему, это не меняло положения, ибо главное было в том, что я верил во власть какой-то высшей силы. Ведь не случайно сказал отец Кристиан, что верой я подготовлен к коллежу лучше других…

В конце аллеи показалась машина. Нет, это не за мной, это приехал директор, господин Лаше. Он поставил машину под навес и, видимо вспомнив, кто я, вернулся.

– Ты сегодня от нас уезжаешь?

– Да, господин директор. Я жду машину.

– Ну что ж, смотри не подведи там своего наставника отца Кристиана.

– Постараюсь, господин директор.

Господин Лаше неожиданно рассмеялся:

– Постараешься подвести? Видишь, как надо следить за точностью речи.

– Я постараюсь не подвести отца Кристиана, – послушно уточнил я.

Господин Лаше с любопытством взглянул на меня:

– Ну что ж, ну что ж, и среди русских встречаются способные люди. Может, ты такой и есть. Старайся. – Он сделал пухлой ручкой неопределенный жест и исчез в подъезде.

Наконец приехала «моя» машина. Это был новенький фордовский «пикап». За рулем сидел парень в красивой кожаной куртке на «молнии» и в берете, сдвинутом на ухо. В зубах у него торчала сигарета. Лихо развернувшись возле самого крыльца, он остановил машину и обратился ко мне:

– Эй, белая головка, не знаешь, кто тут едет в нашу богадельню? – Он щелчком зашвырнул сигарету на крышу крыльца.

– Если речь идет о коллеже при монастыре, то ехать должен я, – сказал я с достоинством.

– Тогда чего сидишь? Тащи свои чемоданы! – крикнул парень.

Я показал ему на лежавший рядом со мной маленький узелок.

– Я вижу, ты здесь не разбогател, – громко засмеялся парень.

Машина пронеслась по приютскому парку и вылетела на шоссе.

– Как тебя зовут? – спросил шофер.

– Юрий.

Он удивленно повернулся:

– Юрий? Что это такое?

– Русское имя.

– Ты русский? – Парень резко сбавил скорость.

– Да, русский.

– И будешь учиться в нашей монастырской богадельне?

– Да.

– Зачем это тебе? – Он еще раз удивленно посмотрел на меня. – Русский в монастыре! Сенсация! Убей меня молния – сенсация! – Он прихлопнул ладонью по рулю. – Значит, Юри?

– Да.

– А меня зовут Пауль. Но зови меня, как все в богадельне, – Пепе!

– Хорошо, Пепе.

– А как же ты – русский – попал сюда?

– Длинная история. Я с мамой приехал в Германию Когда еще война была.

Пепе прищелкнул языком и произнес слово, которого я тогда не знал. Позже я его узнал – «перемещенные».

– У вас хорошо? – спросил я.

Пепе рассмеялся:

– Мне – хорошо. Я вожу из города продукты и почту. А вот вашему брату – не очень. Я еще ни одного не знал, которому наша богадельня пришлась бы по вкусу. Но ты же русский. Может, это как раз по тебе? – Он снова стал смеяться.

Минут десять мы ехали молча. Потом Пепе спросил:

– И у тебя больше нет никакой родни?

– Никакой.

Пепе посмотрел на меня сочувственно:

– Тогда тебе будет плохо!

– Почему?

– Тебе же некуда удрать из богадельни, когда каникулы. Потом ты, наверное, идешь по благотворительным подачкам?

– Что это такое?

– Очень просто. Почти все воспитанники содержатся у нас за счет своих родителей. И, надо сказать, эти родители имеют немалые деньги. Папы делают аферы, а своих сыновей отправляют в богадельни замаливать их воровские грехи. Неплохо придумано, как откупиться от всевидящего бога! А? – Пепе захохотал, но, увидев, что я не поддерживаю его шутку, продолжал: – А есть еще два-три несчастных, которых учат за деньги, пожертвованные верующими. Могу дать тебе совет: корчи из себя смиренного! К нам то и дело приезжают те самые – с деньгами. Иногда берут в свои семьи воспитанников коллежа. Так они обожают смиренных. Не дальше как весной одного у нас забрали не куда-нибудь – в Париж! Взял его богатый ювелир. Выбрал за смиренный вид. А парень-то на самом деле воришка, каких поискать, – в прошлом году обчистил шкафы у своих товарищей. Все знали – он. А улик никаких. Так что давай посочувствуем ювелиру. Аминь! – снова засмеялся Пепе.

Впереди показалась высунувшаяся из-за леса островерхая башня монастыря.

– Гляди, наша богадельня! – крикнул Пепе.

Мы въехали в редкий лесок, который незаметно перешел во фруктовый сад. Под машиной громыхнул ветхий деревянный мостик, блеснула речушка. Поворот – и Пепе рывком остановил машину перед низким каменным домом, в