Российско-японское противостояние на море. Дуэль флотов и разведок. 1875-1922 - Александр Геннадьевич Зорихин

канонерка «Вотяк» и пароход «Сильный». Однако в 1922 г. на театре находились только канонерская лодка «Тихая» и 6-й дивизион эсминцев, которые в связи с расформированием 3-й эскадры были оперативно подчинены командиру специального отряда охраны водного района[552].

Разведывательная деятельность отряда и эскадры в 1920–1922 гг. ограничивалась докладами командиров оперировавших в устье Амура боевых кораблей, опросами переходивших на Сахалин в зимний период по льду Татарского пролива русских и японских граждан, отправкой на транспортных судах офицеров на материк или инспекционными поездками комсостава. Большой объём сведений поступал от разведорганов Сахалинской экспедиционной армии и военной жандармерии. Информацию об Амурской речной флотилии, особенно о её пункте базирования в Благовещенске, командование 3-й эскадры получало от ЯВМ Владивостокской экспедиционной армии[553].

После вывода японских войск в дополнение к уже использовавшимся методам сбора информации офицеры отряда стали проводить регулярный опрос членов экипажей торговых судов, курсировавших между Николаевском-на-Амуре и Северным Сахалином. Ценным источником сведений об обстановке на материке до Хабаровска включительно для отряда и эскадры был остававшийся в 1920–1925 гг. в Николаевске предприниматель Симада Мототаро[554]. Штатной должности начальника разведки в отряде и эскадре не было, поэтому обязанности по сбору и обработке информации выполнял один из офицеров штаба.

Кроме того, в связи с образованием 28 июля 1920 г. Сахалинской экспедиционной армии (управление в Александровске-Сахалинском), которой подчинялись все части и подразделения на Северном Сахалине и в Нижнем Приамурье, флот по соглашению с сухопутными войсками прикомандировывал к ней своих офицеров, в том числе и для обмена разведывательной информацией. Согласно письму заместителя военно-морского министра на имя заместителя военного министра от 27 августа 1920 г., ВМФ просил прикомандировать к командованию армии 3 офицеров (1 капитана 2-го ранга, 1 инженер-капитана 2-го ранга и 1 капитана 3-го ранга (капитан-лейтенанта)) для изучения вопросов, связанных с правами на разработку и эксплуатацию нефтяных и угольных месторождений на Северном Сахалине, а также 1 капитана 3-го ранга, состоявшего в распоряжении специального отряда охраны водного района, для связи с объединением[555]. Получив одобрение, 3 сентября военно-морское министерство направило в штаб армии группу капитана 2-го ранга Кисина Масао в составе инженер-капитана 2-го ранга Миямото Юсукэ и бывшего резидента МГШ в Николаевске капитан-лейтенанта Накадзима Киёнобу, а от отряда охраны водного района – офицера его разведки капитана 3-го ранга Мацубара Масата.

В последующие годы к командованию Сахалинской экспедиционной армии прикомандировывался только 1 офицер связи от флота – капитан 2-го ранга Тэрамото Такэдзи (1921–1922), капитан 1-го ранга Ёситакэ Дзюндзо (1923), капитан 3-го ранга Накадзима Киёнобу (1924–1925), причём последние двое являлись старшими офицерами специального отряда охраны водного района. Весь обмен разведывательной информацией шёл через них.

Возвращаясь к основным событиям зимы – весны 1920 г. – приходу к власти просоветских элементов на Дальнем Востоке, выводу с его территории чехословацких и американских войск, – необходимо отметить, что, несмотря на вооружённое противостояние с войсками Временного правительства Дальнего Востока 4–5 апреля и последовавшее прекращение его работы по инициативе японского командования, уже 7 апреля кабинет А.С. Медведева возобновил свою деятельность. В тот же день продолжились переговоры с Владивостокской экспедиционной армией, которая благоразумно не тронула членов Временного правительства, но задержала и передала белым наиболее одиозных, по её мнению, членов Военного совета – большевиков А.Н. Луцкого, С.Г. Лазо и В.М. Сибирцева. В результате 29 апреля 1920 г. генерал-майор Такаянаги Ясутаро от имени японского командования и Р.А. Цейтлин от имени российской стороны подписали соглашение о прекращении боевых действий и нормализации отношений. В соответствии с ним устанавливались разграничительные зоны между японскими и русскими войсками. Российской стороне разрешалось формирование милицейских частей в пунктах дислокации войск ВЭА и в полосе железной дороги, в её распоряжении остались механический и судостроительный заводы во Владивостоке. Соглашение не регламентировало сроки пребывания японских войск в Приморье, однако содержало оговорку об их нахождении там «до эвакуации». Судьба разоружённых японцами кораблей и судов Сибирской флотилии не рассматривалась[556].

Этот вопрос был урегулирован только через три месяца, когда по соглашению между командованиями 5-й эскадры и Сибирской флотилии от 3 августа русским властям во Владивостоке передавались все задержанные корабли и суда, но без оружия и боеприпасов. Корабли флотилии не могли без ведома командования 5-й эскадры находиться в вооружённом состоянии в территориальных водах от устья р. Тюмень-Ула (Туманная) до мыса Поворотного. Для плавания русских судов более одних суток также требовалось разрешение японцев. 24 сентября 1920 г. российско-японское соглашение было дополнено приложением, требовавшим от Амурской флотилии после оставления японцами Хабаровска не заходить южнее р. Иман[557]. В связи с отсутствием потенциальной угрозы с моря летом 1920 г. командование флота выделило в распоряжение Кавахара для усиления линкора «Хидзэн» всего лишь 2 эсминца 31-го дивизиона, которые несли боевую службу во Владивостоке с 6 июля по 4 сентября.

Летом – осенью 1920 г. разведорганы 5-й эскадры занимались изучением военно-политической обстановки в Приморье и выяснением характера отношений Временного правительства с образованным по инициативе Москвы буферным государством – Дальневосточной республикой (ДВР). В отличие от военной разведки её военно-морской собрат находился в заведомо более слабой позиции, так как не располагал собственными разведаппаратами в Забайкалье и Амурской области. Поэтому основными источниками информации для командования 5-й эскадры являлись разведывательные поездки её офицеров по Приморью и общение с представителями различных политических сил.

Капитан 2-го ранга Найто Сёити и его помощник капитан-лейтенант Могами Сюдзи, в частности, с 22 по 24 июля на эсминце «Усио» посетили населённые пункты и японские гарнизоны нынешнего Хасанского района Приморья, обращая особое внимание на положение дел у проживавших там корейцев. С 8 по 11 августа они на эсминцах 31-го дивизиона осмотрели юго-восточное побережье Приморья и зашли в бухту Ольга. За месяц до вывода японских войск из Хабаровска там с целью изучения обстановки с 4 по 11 сентября находился контр-адмирал Кавахара Кэсатаро в сопровождении капитана 2-го ранга Найто Сёити, адъютанта капитан-лейтенанта Араи Киёси (окончил Токийскую школу иностранных языков по классу русского языка), нескольких офицеров и отделения охраны. Большой объём информации командование 5-й эскадры черпало от отделения военной жандармерии, японского генерального консульства и ЯВМ во Владивостоке, а контр-адмирал Кавахара поддерживал личный контакт со сменившим Краковецого в должности командующего сухопутными и морскими силами Дальнего Востока генерал-лейтенантом В.Г. Болдыревым[558].

Хотя кабинет министров империи придерживался курса на недопущение «обольшевичивания» Приморья и его перехода под контроль ДВР, рассматривая в качестве альтернативы образование здесь «чёрного буфера» во главе с Г.М. Семёновым или В.Г. Болдыревым, после ухода японских войск из Забайкалья и Хабаровска в