«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности - Е. Ю. Голубева

Артикул 17. Банкеты и все суетные излишние забавы надлежит во время службы Божией отставить. Кто против того преступит, тот должен [в виде] штрафа некоторую сумму денег в госпиталь дать.

(Российское законодательство X–XX вв. Т.4, с. 328–332)

Артикул краткий (А. Д. Меншикова для употребления в кавалерии)

Глава 2. Статья 9. Кто смрадным, а особенно самым злобственным [словом], которое у русаков в сильном употреблении, подобного себе бранить будет, то его явно должен просить о прощении…

Глава 3. Статья 2. Поскольку скверные слова великое попущение к прелюбодейству подают, то они вместе со скверными песнями должны быть запрещаемы.

Глава 6. Статья 3. Все те, кто после генерала командовать должны, могут своим подчиненным грозные приказы отдавать; только при этом от оскорбляющих ругательств и бесчестных слов удержаться должны.

Глава 8. Статья 5. В окопах, осадах и штурмах, также и в боях и сражениях каждый бы помнил, что ему без воли Божией ни волос от головы его не может пропасть, и с тем бодрым сердцем то исполнял, к чему он призван.

(Петр Великий. Военные законы и инструкции, с. 53–74)

Дневник военных действий Полтавской битвы

Несмотря на многие европейские заимствования в тактике, форме одежды и вооружении, мы видим петровские войска на поле боя сохранившими дух христолюбивых своих предков. Государь, объезжая полки, взывает, подобно Александру Невскому, к святым князьям Борису и Глебу и самому Невскому герою; подобно Дмитрию Донскому становится в общий строй с ратниками и не жалеет себя в битве, и так же проливает слезы над сложившими головы «за други своя». Оттого Полтавская битва, обеспечившая начала новой русской государственности, воспринимается нами как битва Куликовская, начала этой государственности заложившая.

Июня 26-го.

В первых часах ночи Семеновского полка унтер-офицер, изменив, уехал к шведскому королю и говорил, чтобы в предстоящую ночь, т. е. на 27-е число, устроил нападение на войско царского величества и тем принудил [его] к баталии.

Царское величество пополуночи в 5-м часу изволил прибыть к фельдмаршалу Шереметеву[210], его царскому величеству было отрапортовано, что от гвардии Семеновского полка унтер-офицер изменил. Тогда царское величество по остроте ума своего изволил понять, что тот изменник королю будет предлагать разорвать линию через новонабранный полк, и повелел с пехотного Новгородского полка снять мундиры и надеть на новонабранный полк, а новонабранного полка серые мундиры надеть на Новгородский пехотный полк, и так остроосязательным своим разумом предусмотрел будущее и перехитрил навет противника. И тем утром был военный совет, на котором многое изволил отменить и составить план подписанный собственной рукой.

Пополудни в первом часу изволил смотреть пехотные полки и расписывать по дивизиям[211], из которых первую царское величество своей персоной изволил принять в управление, а прочие разделил по генералитету. Фельдмаршал и генералитет просили его царское величество в баталии не участвовать, на что изволил сказать, чтобы о том более ему не говорили.

По расположении полков изволил [государь] прибыть перед гвардией и повелел выйти перед собой штаб- и обер-офицерам, и потом, сняв шляпу, едва не со слезами изволил говорить: «Свидетели вы, сколько храмов Божиих неприятели в стойла конские обратили, алтари осквернили, святыню, на которую и взирать не достойны, ноги зверей попирают, образам святых ругаются, посмеиваются истинной вере и закону; не могу более терпеть такого уничтожения святой веры, но желаю лучше смерти, нежели такое зло видеть; прошу вас, храбрые мои воины, мужайтесь, как добрые и христолюбивые воины, знайте, что Господь крепок во брани и праведного оружие сильною своею мышцею подкрепляет, помощник нам есть и будет, но видя меня вместе с вами на раны и на смерть готова, дерзайте за истинную веру, матерь Церковь и любезное Отечество, и за жизнь вашу, други мои. Отечество, за которое ныне кровь проливать и полагать души наши готовимся, дано мне от Бога на сохранение, а не для расхищения противникам; того ради совершайте богоугодный этот подвиг, в котором вам предки наши благочестивые князья российские: Владимир, Борис и Глеб и Александр и прочие свя тые своими молитвами помощники будут». Такое увещание повелел устроить и во всех ротах.

Когда изволил приехать в дивизию генерал-лейтенанта князя Голицына[212], то призвав также штаб- и обер-офицеров, изволил говорить и увещать и иметь упование на Бога, который поскольку с нами есть и будет, то этим щитом веры сможете угасить силу огненную и притупить острие оружия противников, восстав от немощи, быть крепкими в бою, обратить в бегство чужие полки; этим щитом веры заградите уста северных львов[213] и челюсти их на нас отверстые расторгнете. Знайте, что верующим все всевозможно. Потом изволил просить о добром подвиге, который подлежит совершить добрым и благочестивым воинам за благочестие и веру, за матерь Церковь и за целость Отечества.

Упомянутый генерал-лейтенант Голицын, услышав это великого государя увещание, говорил: «Великодержавный государь, царь и великий князь Петр Алексеевич! Ваше царское величество изволил труд наш, и верность, и храбрость добрых солдат видеть на Левенгауптской баталии[214]. Целый день в огне стояли, только шеренг не смешали и места неприятелю не уступили; четыре раза от пальбы ружья раскалялись, так что действовать ими и держать в руках было невозможно; четыре раза сумы, и пазухи, и карманы патронами наполняли; за строем от упавших пуль едва видима была земля. Ныне войско то же, и мы, рабы твои, уповаем иметь такой же подвиг».

Июня 27-го. Во втором часу пополуночи шведский король из лагеря армию свою вывел.

По выступлении неприятельской армии, без всякого промедления генерал князь Меншиков послал к его царскому величеству с известием, что шведский король со всей армией идет, а сам, построив 24 конных полка, пошел против неприятеля.

В начале третьего часа пополуночи кавалерия царского величества вступила с неприятелем в бой и несколько раз неприятельскую конницу опрокидывала, но ее поддерживала пехота; и так кавалерия царского величества целый час препятствовала ходу неприятельской армии.

В 4-м часу послан был от его царского величества генерал-адъютант генералу от кавалерии князю Меншикову, чтобы конные полки от баталии отвел и встал от лагеря его царского величества левее.

В 5-м часу пошел неприятель на первые два редута, которые в ту ночь были начаты и еще не были окончены, и с большим трудом и немалым уроном этими двумя редутами овладел.