Кто остановил Гудериана? - Сергей Егорович Михеенков

е) 290 сд с 18.00 выступила для следования в район Дятьково.

882 сп оставлен для обороны подготовленного второго оборонительного рубежа и с утра 3.10 наносит контрудар в направлении Шустово для восстановления положения 260 сд. Полк оперативно подчинен командиру 258 сд.

ж) 299 сд с 3.00 совершала марш для выхода в район Фошня. С 15.00 дивизия, согласно моего приказа, выдвигалась в направлении Ходиловичи, Семеновка для нанесения контрудара и восстановления положения в 279 сд.

Третье. Я решил:

а) 217 сд отвести на рубеж р. Снопот, Верх. Бунево, лес сев. – вост. Глуховка, п. Косеват, Стар. Хотмирово и далее по р. Десна в связи с отходом левого фланга 43 А. Прошу утвердить решение.

б) 299 сд во взаимодействии с остатками 279 сд нанести контрудар в направлении Семеновка, Владимирова для восстановления положения 279 сд.

в) 258 сд, использовав 882 сп 290 сд, совместно с 260 сд ударом в направлении Шустово восстановить прежнее положение 260 сд.

Четвертое. Прошу:

а) Разрешить 278 сд и 1/999 сп 258 сд отвести на прежний рубеж обороны на восточный берег рр. Десна, Угость.

б) Ударом 108 тд в направлении Жирятино, Шустово оказать содействие 258 и 260 сд в восстановлении прежнего положения обороны 260 сд.

в) Авиацией нанести удар по группировкам противника в районах Глуховка, Семеновка, Владимировка, Нов. Загорье, Шустово.

Командующий 50 армией генерал-майор Петров

Член Военного совета бригадный комиссар Шляпин

Зам. нач. Оперотдела штарма 50 майор Гаран»[98].

№ 2

ИЗ ДНЕВНИКА МАЙОРА НКВД ИВАНА ШАБАЛИНА

В немецких архивах, захваченных нашими войсками в Германии, был обнаружен дневник майора государственной безопасности И.С. Шабалина.

Первые записи коротки и деловиты.

12.8.1941 г. Шабалин выехал из Улан-Уде в Москву. «На вокзале провожали меня Надежда, Петров, Ильин и Козырев. Мое мнение: надолго, может быть, даже навсегда расстаюсь я с моей семьей и моими добрыми, дорогими друзьями».

21.8.1941 г. прибыл в Москву «и к моему удивлению, немедленно получил назначение». «Начинаю с формирования Особого отдела 50-й армии». «Был в наркомате. Читал приказ. Получил звание майора государственной безопасности». «Получаем обмундирование. Я принес товарищу Борисковскому шинель».

Вскоре Шабалин и его отдел добрались до места назначения – д. Вышковичи близ Брянска. И тут – тревожная запись: «29.8.41. Принял дела. Аппарат бежит. Противник предпринимает налеты на г. Брянск. Самолеты немцев безнаказанно летают. Наших ястребков пока что не видно».

4.9.41. Брянск сильно пострадал от атак немецкой авиации. Целые кварталы разрушены. При посещении линии фронта я купался в Десне. Наблюдал бомбардировку нашей передовой линии немецкой авиацией. Атака продолжалась почти 2 часа и была ожесточенной.

6.9.41. Армия не является такой, какой мы привыкли представлять. Громадные недостатки. (…) Положение с личным составом очень тяжелое. Почти весь подобран из людей, родина которых занята немцами. Они хотят домой. Бездеятельность, отсиживание в окопах деморализуют красноармейцев. Есть случаи пьянки командного и политического состава. Люди иногда не возвращаются из разведки. Говорил с командующим армией. Знает ли Москва действительное положение дел?

1.10.41. Я встал рано утром. Из Москвы прибыли т.т. Тутушкин и начальник особого отдела фронта Бегма. Выехали в дивизии. В дивизиях дело обстоит неблагоприятно как с нашим аппаратом, так и с командно-политическим составом. Он работает плохо. Уроком будет для нас произошедшая катастрофа с 42 красноармейцами в 258-й стрелковой дивизии и подобное же дело с 18 людьми в 217-й дивизии[99]. Позорно, что расследование дела не приносит результата.

ВЫВОД. Положение 50-й армии не блестяще. От нас и от командования требуются жесткие мероприятия. Многие военные инстанции и часть нашего аппарата работают все еще как в мирное время. Ночью люди на передовых позициях спят; немцы выставляют посты и уходят для ночевки в деревню. Это не война, это пародия.

2.10.41. Я встал в 8 часов утра, позавтракал: хлеб, сыр, чай с сиропом. Лежит донесение о том, что противник наступает на фланге 13-й армии. У нас беспрерывно слышна артиллерийская стрельба. Вчера был захвачен военнопленный немец, оборванный и обовшивевший молокосос. Настроение у них нисколько не воинственное. В голове у них пустота, буквальный мрак. Я этого не ожидал.

В 17.00 противник наступает по всему фронту, на нескольких участках он оттеснил наши войска, форсировал Десну.

3.10.41. Я спал в землянке. Встал в 7.30. Кричат, что прибыл тов. КОЛЕСНИКОВ. Мы обменялись мнениями. Позорно, что враг снова одержал победу, прорвал позицию 13-й армии, занял гор. Кромы, находящийся в 30 км от Орла. Отрезает нас. (…) Выехали на участок 258-й дивизии. Огонь нашей артиллерии силен, пехота готовится к атаке. Есть приказ возвратить потерянные позиции. Вечером, когда я пишу эти строки, положение еще не прояснилось. Подразделения связи работают плохо. Штаб – то же самое. В тылу сидят трусы, которые уже готовятся к отступлению. О боже, сколько льстецов здесь! К. говорит, что в Орле НКВД уже эвакуируется. Но от нас до Орла еще 150 километров! Хорошо продуманный штурм – и немцы побегут. Их силы в сравнении с нашей армией, видимо, истощены, и наше отступление кажется немцам отчасти неожиданностью. Еще 1.Х.41 у нас появился один немецкий солдат и заявил: «Завтра мы атакуем вас по всему фронту». Он видел в нашей армии силу, однако эта сила задрожала и дала противнику возможность форсировать безнаказанно Десну в нескольких пунктах.

Однако на участке 258-й стрелковой дивизии наша артиллерия хорошо поработала, и противник оставил на поле боя много убитых.

4.10.41. Рано утром я с товарищем К., который прибыл из деревни Т., пошел к Петрову. Мы сидели около 2 часов и обменивались мнениями. В 12.00 выехали в Дядьково. В пути встретили комиссара 217-й дивизии. (…)

Положение 217-й дивизии следующее: 2.10.41 немцы провели усиленную артподготовку, разбили пулеметные гнезда и перешли в атаку. Немецкая авиация не давала нашим возможность развернуться.

РЕЗУЛЬТАТ: дивизия разбита. Полк № 766, находившийся на правом фланге, потерян. От 755-го полка осталось человек 20. Дивизия потеряла руководство. Красноармейцы оставлены на произвол судьбы.

Сегодня немцы не наступают, только ведут разведку. По-видимому, у них здесь много сил. Нужно бы теперь наступать, но для этого ничего нет. Две бессильные армии стоят друг против друга, одна боится другую. Вечером: говорят, Орел горит. Нас обошли. Весь фронт, т. е. 3 армии, попали в клещи, в окружение, а что делают наши генералы? «Они думают». Уже стало привычкой: «Я уклоняюсь от окружения, мы сдаем фронт», а что же теперь? Но, надо сказать, отдельные участки фронта удивительно устойчивы, это было врагу неприятно. Но, несмотря на это, мы уже