Военное искусство. Опыт величайшего полководца - Наполеон Бонапарт

дают инструкции, с духом и смыслом которых он должен сообразоваться, но эти инструкции совсем не являются боевыми приказами и не требуют пассивного повиновения. 4) Даже боевой приказ требует пассивного повиновения только тогда, когда он дан старшим начальником, который находится на месте, знает положение вещей, может выслушивать возражения и давать разъяснения тому, кто должен исполнить приказ.

Турвиль с 40 кораблями атаковал 80 английских кораблей. Французский флот погиб. Приказ Людовика XIV его не оправдывает. Приказ короля не был боевым приказом, требующим пассивного повиновения, – это была инструкция. Подразумевалась оговорка: если будут по меньшей мере равные шансы на успех. В этом случае ответственность была бы снята с адмирала наличием приказа государя. Но следовать букве приказа, зная заранее, что предстоит поражение, означало только, что исполнители не поняли духа приказа. Если бы, представ перед Людовиком XIV, адмирал сказал ему: «Государь, если бы я атаковал англичан, вся ваша эскадра погибла бы; поэтому я ввел ее в такой-то порт», – король только поблагодарил бы его, а фактически королевский приказ был бы выполнен.

Филипп II, герцог Орлеанский (1674–1723).

Оправдывают поведение герцога Орлеанского перед Турином в 1706 г. Историки сняли с него всякую вину. Герцог Орлеанский, принц крови, был потом регентом, нрав имел обходительный, писатели к нему благоволили, тогда как Маршен, оставшийся мертвым на поле сражения, не мог себя защищать. Известно, однако же, что он протестовал, умирая, против принятого решения оставаться на линии. Но кто был главнокомандующим французской армии в Италии? Герцог Орлеанский. Маршен, Фельяд, Альберготти были его подчиненными. От него зависело, запросить или нет мнение военного совета. Он на нем председательствовал. От него зависело, согласиться или нет с решением военного совета. Герцогу не мешали командовать. Никто не отказывал ему в повиновении. 1) если бы он отдал армии приказ выступить со своих линий; 2) если бы он приказал левому флангу переправиться через р. Дора для усиления правого фланга; 3) если бы он точно приказал Альберготти переправиться через По, а генералы отказались выполнить приказ под предлогом, что они не обязаны ему повиноваться, все было бы хорошо и герцог был бы оправдан. Указывают, однако, что Альберготти не исполнил приказания, которое он получил о выделении отряда на правый берег По. Он позволил себе возражать. Но это случается сплошь и рядом и не является актом неповиновения. Если бы герцог послал определенный приказ, если бы он прискакал галопом в лагерь, поднял солдат и скомандовал: «Голова колонны налево!» – ему бы повиновались. 4) После поражения армия должна была отступить на Асти, чтобы прикрыть Ломбардию и соединиться с армией Медави, одержавшей в тот же день победу у Кастильоне. Принц-главнокомандующий изменил решение и отступил на Пиньероль, потому что считал дорогу в Ломбардию отрезанной. Если верен ходивший тогда анекдот, что герцог Орлеанский был главнокомандующим только по имени и у Маршена имелся тайный приказ короля, дававший ему право командования, то герцог Орлеанский, согласившись на подобную роль в возрасте тридцати двух лет, совершил поступок, противоречащий чести, достойный презрения, позорный для самого последнего дворянина. Окажись французы победителями, кто заслужил бы славу? Граф Маршен был снабжен письмом короля к герцогу с советом, чтобы этот молодой принц отдавал предпочтение мнению Маршена, – вот и все. Герцог Орлеанский признавался главнокомандующим генералами, офицерами и солдатами. Никто не отказывался и не отказался бы ему повиноваться, и он был ответственен за все, что произошло.

Генерал Журдан говорит в своих мемуарах, что правительство намекнуло ему на желательность дать сражение у Штокаха. Он, таким образом, пытался оправдать печальный исход этого дела; но с таким оправданием нельзя согласиться, даже если бы он получил определенный и формальный приказ, как мы это доказали. Когда он решился дать сражение, он считал, что имеются шансы на выигрыш, но ошибся.

Но не может ли случиться, что министр или государь выразит свое намерение настолько ясно, что будет невозможно подразумевать наличие каких-либо оговорок, что он скажет главнокомандующему: «Вступайте в сражение. Судя по численности и качеству войск противника и позициям, какие он занимает, вы будете разбиты, но безразлично, – такова моя воля». Следует ли пассивно исполнять подобный приказ? Нет. Если главнокомандующий признает полезность и одновременно моральную ценность такого странного приказа, он должен его исполнить; но если он этого за ним не признает, то и не должен ему повиноваться.

Подобные вещи между тем часто случаются на войне: батальон оставляется на месте в трудном положении, чтобы спасти армию, но командир этого батальона получает точный приказ своего начальника, находящегося в данный момент на месте. Этот начальник отвечает на все возражения, если они разумны. Тут налицо боевой приказ, данный присутствующим на месте начальником, и такому приказу надлежит слепо повиноваться. Ну, а если министр или государь находятся при армии? Тогда, если они принимают на себя командование, то сами становятся главнокомандующими. Главнокомандующий же становится тогда подчиненным дивизионным генералом, не больше.

Из этого не следует, что главнокомандующий не должен подчиняться министру, приказывающему ему дать сражение; он должен, наоборот, исполнять такой приказ всякий раз, когда, по его мнению, имеется равенство шансов и равенство возможностей за и против, потому что замечание, которое мы сделали, касается только случая, когда все шансы будут, по его мнению, против него.

III

Третье замечание

1. План генерала Вурмзера в начале августа был неудачен: его три корпуса, – один под его непосредственным командованием, другой под командованием Кваждановича, третий под командованием Давидовича, – были разделены двумя большими реками – Адидже и Минчио, несколькими горными хребтами и оз. Гарда.

Вурмзеру следовало: пройти всей армией между оз. Гарда и Адидже, овладеть Риволийским плато и соединиться в Инканале со своей артиллерией. 70–80 тысяч человек, расположенные, таким образом, с флангами, примкнутыми: правый – к оз. Гарда, левый – к Адидже, при фронте в 3 лье, внушили бы страх французской армии, которая, имея едва 30 000 бойцов, не могла бы против них держаться.

Он мог также выйти всей армией по Киезе на Брешиа; артиллерия могла там пройти.

2. Он сделал при осуществлении своего плана ошибку, за которую заплатил очень дорого: это была потеря двух дней на движение к Мантуе. Он должен был, наоборот, перебросить два моста через Минчио, на расстоянии пушечного выстрела от Пескиеры, быстро переправиться через эту реку, соединиться со своим правым флангом в Лонато, в Дезенцано, в Сало и таким образом исправить быстрым исполнением недостатки своего плана.

3. Оперировать по направлениям, удаленным одно