Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

Женщина что-то ответила.

Но Макарио не слышал их. Он наблюдал за Хасинтой, которая кончила молитву, тяжело поднялась на ноги и, вынув из-за пазухи картинку, нарисованную ею самой на жести, пошла вешать ее на стену. Там висело много таких картинок, каких-то старых вещей: сломанный костыль, кнут, засохший лист кактуса. Эти вещи висят так давно! Может быть, они висели еще до рождения Макарио. Вон та картинка: в шахте три человека — двое мертвы, один жив… Эту картинку Макарио видел еще мальчишкой. И знал подпись над ней наизусть. «В шахте был обвал. Двое погибли, я был тяжело ранен. Благодарю тебя, сеньор Вильясека, за то, что я остался жив. Луис Гансалес Перальта». Под желтым иссохшим листом кактуса — дощечка со словами: «Я носила этот кактус на голой груди, чтобы искупить свой грех». И еще картинки и надписи. Их сотни.

Хасинта поискала место повиднее и повесила свою картинку.

— Послушай, — американец опять похлопал по плечу Макарио, — а может, ее все-таки вылечили врачи?

— Может быть, сеньор, — ответил Макарио. — Но она верит в бога.

ДЕНЬ МЕРТВЫХ

Наши предки христиане верили в загробную жизнь и все-таки умирали со страданием. Смерть они представляли в образе костлявой старухи в грязном одеянии, с косой в руках.

В наш век, когда люди перестали верить в «тот свет», слово «смерть» звучит еще ужаснее. Каждый осознает, что это конец бытия, и улыбка при этой мысли не появляется.

В Мексике относятся к смерти по-иному, я бы сказал — наплевательски. «Ла вида но вале нада!» (Жизнь ничего не стоит!) — любимое изречение мексиканца. О смерти сложено много песен. И поют их совсем не заунывно, а весело, с доброй иронией.

«Не нужно плакать, — говорят мексиканцы, — если кто то умрет. Вот если изменит любимая — это настоящая печаль. Если оскорбят тебя — это ужасно! А если на празднике кто-то в кого-то выстрелит и будет два трупа — ну что в этом особенного? Ведь они умерли как мексиканцы». И тут же вам расскажут такой анекдот.

Двое встречаются на базаре, где много народа. «Послушай, ты не видел Хуана?» — спрашивает один другого. «Видел! Вон стоит с приятелями». — «Где?» — «Вон!» — «Не вижу». Мексиканец вынимает пистолет и стреляет. «Видишь, один упал? Он стоял от Хуана справа». — «Нет, не вижу!» Снова выстрел. «А этот, который падает, стоял от Хуана слева. Теперь видишь?» — «Вижу. Спасибо!»

Это, конечно, анекдот. Но он не так уж далек от истины.

— Послушай, Фуляно, — говорит хорошо одетый мексиканец бедняку, сидящему без дела на углу улицы. — Хочешь заработать двести песо?

— Конечно, сеньор. Кто не хочет заработать двести песо. Манде ме[51].

Сеньор вынимает из-за пояса пистолет.

— Вечером нужно убить плохого человека. Он пойдет по темной тропинке около парка ровно в двенадцать. Ты спрячешься за дерево и выстрелишь.

— Хорошо, сеньор, — отвечает Фуляно и запихивает пистолет за пояс. — Только дайте мне небольшой аванс, чтобы я мог выпить рюмочку текильи.

Сеньор дает ему двадцать песо, и они расстаются.

Вечером Фуляно, затаившись у дерева, ждет свою жертву. Он не знает, что это за человек. Может быть, он и не такой уж плохой, как сказал сеньор. А может быть, по тропинке в этот час пройдет совсем другой человек. Но слово есть слово. Выстрел все равно прогремит в ночи. И ничего в этом страшного нет. «Ла вида но вале нада!» На том месте, где убьют человека, поставят белый крест. Часто встретишь такие кресты на дорогах, на тропинках и просто в поле, и мексиканец не печалится, видя их. «Только смерть озаряет жизнь!»

Многие исследователи склонны считать, что такое отношение мексиканца к смерти родилось во времена ацтеков. По их религии ребенок считался пленником жизни. Ацтеки верили, что человек рождается из кости умершего. Поэтому смерть каждого в их представлении давала жизнь другому человеку и в то же время вечное бытие для того, кто умирал. Выходило, что смерть — благо и для умирающих и для окружающих.

Поэтому с такой радостью и гордостью шли ацтекские юноши на алтарь жертвоприношений. Они покорно давали разрезать себе грудь и вырвать сердце.

Отголоски прежней религии живы в нынешней Мексике. Каждый год 2 ноября очень торжественно празднуется День мертвых.

Подготовка к празднику начинается 1 ноября. Утром все газеты выходят с необычными иллюстрациями. На их страницах нарисованы скелеты и черепа. Под каждым имя: это — череп ныне здравствующего президента республики, это — министра внутренних дел, это — министра экономики. Затем следуют чины пониже. Здесь же напечатаны стихи, довольно милые, с улыбкой. А почему бы не улыбнуться, представив себе череп президента республики.

В школе на уроках дети рисуют черепа своих учителей. Делают это они очень старательно.

Булочники и кондитеры тоже трудятся. Они сооружают черепа из шоколада и сахара. Кто из чего горазд! Этими черепами украшают торты и батоны хлеба. Мастеровые и художники делают манекены покойников и наряжают в белые одеяния. Они так искусно делают их, что ночью при свете факелов манекены действительно кажутся пришельцами с того света.

В День мертвых идет бойкая торговля головами великих людей, сделанными из кокосовых орехов. Я видел голову Черчилля, Сталина, Эйзенхауэра. Американцы, как правило, подвешивают такие головы у себя дома на веревке к потолку.

В канун праздника мексиканцы украшают жилища цветами, ставят в красные углы изображения святых.

В различных провинциях по-разному празднуется День мертвых. В некоторых устилают листьями дорогу от дома до кладбища, чтобы покойник не заблудился и пришел домой посмотреть, как обитают живые.

В других провинциях во время праздника убивают козла и устраивают пир. Это делается для того, чтобы мертвые не злились на живых. Приготовление козла и сама трапеза имеют сложный ритуал. Козла нужно есть так, чтобы ни одна кость не упала на землю. Иначе беда: это оскорбит покойника. На этом пиру обязательно все должны быть довольны. Таков уж закон праздника.

А вечером, когда совсем стемнеет, люди зажигают свечи, охраняя ладонью их огонек, отправляются на кладбище. Длинные вереницы людей тянутся по ночным дорогам. Каждая семья садится вокруг могилки и молится. Кладбища в такую ночь являют неповторимое по красоте зрелище. В черной ночи трепетные огоньки и люди, склоненные над могилами.

Каждый с благоговением думает о тех, кто жил прежде на земле, кто дал жизнь ему, ныне здравствующему.