100 великих полководцев Российской империи - Юрий Николаевич Лубченков

трех предыдущих суток, он дремал в галерее, прислонившись к одной из тур. Противник выломал ее одной из первых, и над головой полковника блеснула сабля. Но опуститься не успела – Шильдера спас его ординарец Герасим Шулепов, проткнувший турка штыком.

Русские отступили по галерее в обе стороны и теперь обстреливали противника из ружей и картечью, 10 орудий включилось в дело. Но османы, не обращая внимания на этот огненный дождь, предавались вакханалии разрушения. Наконец, когда все было сломано, турки отступили, правда, потеряв значительную часть своих воинов.

Но героизм этот, со стороны неприятеля проявленный, пропал втуне – к полудню следующего дня, пока турки радостно делились друг с другом впечатлениями о вчерашней победе, все было исправлено и обрело прежний вид: галерея вновь существовала, по ней сновали саперы, устраивая под бастионом мины.

Следующая ночь опять доставила Шильдеру массу хлопот – неприятель снова пошел в атаку на его детище, но на этот раз турок ждали, так что их успехи были более скромными, чем в первый раз. Они довольствовались разрушением лишь части сооружения, после чего их отогнали ружейным и картечным огнем. Причем Карл Андреевич получил в этом деле контузию в правую руку.

Но болеть было некогда – надлежало восстановить разрушенное, что и сделали саперы под его началом привычно быстро. На этот раз уже к девяти утра 21 сентября.

Турки тем временем, кроме прямых атак на русский подкоп, вели свой, так что уже можно было ясно слышать голоса. Неприятель, проводя контрподкоп, намеревался взорвать русские заряды, поэтому Шильдер велел производить ложный стук по стене галереи. Кроме того, уверенный, что османы предпримут еще одну атаку на его галерею и попытаются добраться до минных зарядов, он приказал забить с темнотой входы галереи деревянными щитами, что и сделали без промедления, и, как скоро выяснилось, весьма кстати.

Ибо в десять вечера крытая галерея через ров вновь подверглась ожесточенной атаке. Она длилась всего полчаса, но ее начальное ожесточение превосходило все предыдущие попытки неприятеля. На этот раз турки выдержали несколько залпов в упор, но не отступили, а, прорвавшись к переходу, начали яростно его терзать. Но на этом дело и кончилось, так как их попытки ворваться в минные галереи благодаря предусмотрительности Шильдера кончились ничем.

И вновь к утру 22 сентября все было исправлено. По-прежнему русские саперы ложным стуком отвлекали неприятеля, а сами быстро готовились к установке мины. Шильдер решил не рисковать и установить неполный заряд: главное – успеть.

Но даже и неполный заряд – это десятки и десятки пудов пороха. А неприятель готов напасть каждый миг. И тогда начальник подкопа нашел остроумный выход из такого почти тупикового положения.

По его приказу в голове левой, неиспользованной сапы установили большой деревянный ящик, высотой более трех с половиной метров. В нем за толстыми досками у прорезанных бойниц расположился десяток стрелков, и ящик при помощи рычагов пополз вперед, извергая огонь.

Подобное неизвестное доселе чудо поглотило все внимание не избалованных необычностью европейской техники турок, что позволило Шильдеру без особых помех установить в своей правой сапе два минных горна с минимальными зарядами – на 130 и 45 пудов пороха.

Они были взорваны в три часа дня. Этот взрыв еще раз доказал, что главное в этом случае не сколько в заряде пороху, а где он лежит. Ибо за день до этого 180 пудов пороха, взорванного под первым бастионом, почти никакого вреда туркам не принесли. Теперь же иное дело: взрыв был настолько силен, что и сам Шильдер не ожидал подобного эффекта. Весь 2‑й турецкий бастион встал как бы вверх дном, обратившись фронтом к крепости. Воронка, образовавшаяся в результате взрыва, передней стороной засыпала ров, а противоположной образовала довольно значительный земляной вал внутри города, похоронив при этом под грудами земли до 500 неприятельских солдат, собиравшихся отправиться на вылазку.

Через неделю Варна сдалась. И во многом это было заслугой Шильдера. Николай I, наблюдавший в подзорную трубу масштабы и последствия взрыва, произведенного его полковником, по достоинству оценил и то и другое. Сразу после донесения о результатах взрыва император послал Шильдеру через своего флигель-адъютанта князя Суворова орден Св. Георгия 4‑й степени.

Скоро полковник получил чин генерал-майора и был назначен командиром лейб-гвардии саперного батальона. Именно в этих новых качествах – генерала и кавалера – он и отличится в следующем году при осаде Силистрии.

Взятие этой крепости почиталось главнейшей операцией, определяющей успех всей военной кампании 1829 года. Но прежде чем начинать осаду, надлежало организовать переправу русских войск через Дунай и бесперебойное их снабжение всем необходимым.

Для реализации этих задач Шильдер разработал план создания плавучего моста прямо против Силистрии. Одновременно с этим генерал получил приказ по возможности уничтожить турецкие дунайские флотилии и сделать надлежащие приготовления к осаде крепости.

Шильдер выполнил все: при помощи плавучих ракетных батарей он разбил неприятельскую флотилию, и 5 мая 1829 года русский осадный корпус в составе 34 батальонов пехоты, 8 эскадронов конницы и 5 казачьих полков переправился через Дунай.

Тремя колоннами главные силы русской армии под командованием графа Дибича подошли к Силистрии и обложили ее железным кольцом: гарнизон оказался в осаде.

Тогда же, уже на местности, были проанализированы проекты осады Силистрии, которые составлялись еще с осени 1828 года. Один из них принадлежал Шильдеру, полагавшему «не ограничиваться одним занятием гласиса и произведением в главном вале бреши, удобной для приступа, но считать сии действия только началом важнейших работ, посредством коих, заняв ров и утвердившись на крепостном главном вале, можно принудить неприятеля оставить значительную часть крепости и положить оружие или подвергнуться совершенному истреблению». Он хотел взять Силистрию без штурма. И в дальнейшем, когда его точка зрения возобладает, он будет повторять:

– Если я взберусь на бастион и упрямые чалмоносцы не положат оружия, тогда я непременно пойду сапами по улицам города и взорву горнами все их мечети и гаремы.

В своем плане Шильдер рекомендовал действовать напротив 10‑го полигона Силистрии, как предлагали Дибичу почти все генералы. Предлагали потому, что это позволяло задействовать дунайскую флотилию и батареи, установленные ими же на левом берегу Дуная. Учитывая все это, Шильдер и предлагал: «Взорвав контрэскарп одним разом насупротив обоих бастионов атакованного полигона, осаждающий, во время построения спусков и в ров и батарей на гласисе, будет иметь весь ров в своей власти, а кювет шириною около 3, глубиною в 9 футов, простирающийся по всю длину рва, послужит ему почти готовым ложементом. Он может тогда в короткое время совершенно утвердиться во