Свадебный рэп - Виктор Смоктий

Позиции фонда Гугенройтера крепли. Неожиданно для всех Олимпийский комитет РФ поддержал инициативу своих подкомитетов, предложивших в экспериментальном порядке расширить программу Олимпийских игр несколькими видами спорта, «появление которых, — как было сказано в меморандуме, — продиктовало время». И самое удивительное, что Международный олимпийский комитет утвердил эти виды спорта в программе Олимпийских игр (конечно же, для начала — в экспериментальном порядке).

Естественно, национальные федерации других стран по этим видам спорта образоваться еще не успели, и на игры приехали любительские команды, которые на торжественном открытии Олимпиады прошли под флагом России. Флаг нес красавец богатырь, неоднократный чемпион Европы, мира и Олимпийских игр по критоми-кенской борьбе, майор внутренних войск службы пенитенциарных заведений, доктор педагогических наук Мощнов.

Девушка в униформе волонтера показала Саше и Лене их места. Друзья вышли из глубины VIP-ложи, и их встретила буря восторга. Люди аплодировали стоя, повернув лица в их сторону. Прожекторы бросили свои объекты и устремили свои киловатты и люксы на Леню и Сашу, отчего VIP-ложа засверкала, как драгоценная шкатулка.

Саша не мог сдержать слез восторга.

— Вот ради таких минут и стоит жить, — тихо сказал он Лене, не учтя, что в ложе установлены чувствительнейшие микрофоны, которые были включены в ожидании вступительной речи. Его слова были разнесены по трибунам японской акустикой, тут же переведены на шестнадцать языков — и вызвали новую волну восторга и энтузиазма. Назавтра все газеты, процитировав Сашу, отметили, что это была самая яркая и короткая речь за всю историю существования Олимпиады.

Юноша-волонтер подал Саше и Лене поднос с двумя бокалами шампанского. Поблагодарив юношу, друзья стали смотреть на гладь бассейна, где в подсвеченной ярко-голубой воде команда из шести мужчин демонстрировала сложную программу синхронного плавания, построенную на трагических мотивах произведений Малера и Стравинского.

Это не было традиционное синхронное плавание: спортсмены не повторяли движения друг друга, словно роботы-автоматы, как это принято у женщин, — каждая их композиция вырастала из воды, вспучиваясь мускулистыми телами, и на мгновение зрители улавливали то знакомые очертания «Граждан Кале» Родена, то характерную композицию скульптурной группы «Лаокоон и сыновья» родосских мастеров Агесандра, Атенодора и Полидора. Но монументальность композиций этой команды не была тяжеловесной и монотонной, ее живописной лепке были подвластны и мимолетные эмоциональные акценты. Так иногда в многофигурном ансамбле, вызванные к жизни музыкой Стравинского, мелькали знакомые певуче-текучие линии роденовских «Поцелуя» или «Весны».

Не дожидаясь финала выступления, Саша и Леня ушли из ложи, чтобы невольно не повлиять на решение судей, но по восторженному реву трибун, слышному даже в VIP-баре, ребята поняли, что новый вид спорта уже обрел своих первых победителей и своих фанатов.

Бармен с величайшим почтением наполнил бокалы Саши, Лени и сопровождавшего их чиновника шампанским «Дом Периньон». Друзья по русскому обычаю чокнулись.

— Неужели эта красота, — задумчиво сказал Саша, не допив шампанское, — смогла родиться только благодаря коррупции?

— Ты имеешь в виду выступление? — Леня кивнул в сторону бассейна, за прозрачной стеной бара.

Саша кивнул.

— Скорее всего да. Вот благодаря таким вот рыцарям спорта. — Леня, улыбаясь, приобнял за плечи бывшего с ними чиновника и еще раз чокнулся с ним. Чиновник тоже улыбнулся, но, вероятно, из почтительности, пить не стал.

— Может быть, господа желают взглянуть на финальные соревнования по мужской художественной гимнастике? — спросил чиновник.

— Нет, спасибо, Иштван, — ответил Леня. — Мы сейчас в гостиницу. Встретимся вечером за коктейлем в штаб-квартире оргкомитета.

— Суки, — сказал Иштван по-русски с сильным венгерским акцентом. — Пьидоры.

Отец Иштвана в свое время отсидел несколько лет в советских лагерях, и русский Иштван знал несколько однобоко, но, как ни странно, тех немногих слов и выражений, которые он услышал от отца, ему хватало даже для общения с очень крупными русскими чиновниками из Совмина, которые понимали его с полуслова. Ну, с этими русскими советского образца было все ясно, их можно было просто презирать.

А этих молодых новых русских он ненавидел за агрессивную вездесущность. Даже сейчас, когда Россия по уши в дерьме и никто с ней толком не считается, вдруг откуда-то являются эти двое гомосексуалистов, которым волей небес или преисподней снова дана власть управлять им, Иштваном, как тем прежним была дана власть управлять его отцом.

Он чиновник, и потому гнуть спину ему не привыкать, но гнуть спину перед русскими — нет горшего наказания. Почему эта страна, населенная некультурными спившимися людьми, первой оказалась в космосе, имеет тысячи атомных бомб, лучший в мире балет и чертову прорву нобелевских лауреатов? А сейчас просто так, за здорово живешь, России вдруг подфартило занять верхнюю ступеньку в гейской иерархии. Есть от чего прийти в отчаяние и разувериться в разумности Всевышнего.

Иштван почувствовал резь в глазах, глянул на себя в зеркало и с ужасом увидел, что хваленая голливудская тушь для ресниц — такое же барахло, как и французская. Все они делаются в Китае.