Абдуллаев Джахангир – Война, деньги и люди: военные расходы России и их влияние на социальную сферу

Россия потратила на военную кампанию в Украине уже около 200 млрд долларов — сумму, сопоставимую с почти половиной федерального бюджета страны на 2024 год. Это колоссальные ресурсы, которые могли бы кардинально изменить социальное положение миллионов граждан. Вместо этого они направляются на вооружение, выплату высоких зарплат наёмникам — по 7 млн рублей в год, содержание армии и силовых структур, а также на компенсацию потерь техники и инфраструктуры. Война, деньги и люди Сегодня за чертой бедности находятся 12–13 миллионов россиян, а около трети населения живут с низкими доходами, не имея возможности оплачивать качественное жильё, медицинское обслуживание и образование. Пенсии минимальны, школы и больницы требуют модернизации, а доходы большинства населения остаются ограниченными. Если бы хотя бы часть средств, потраченных на войну, была направлена в социальную сферу, эффект был бы впечатляющим. На 21 трлн рублей (примерно 200 млрд долларов) можно было бы построить 5 миллионов квартир, модернизировать школы и больницы, обеспечить бесплатной медициной всё население страны на несколько лет, а также повысить пенсии для всех пенсионеров. Такое перераспределение ресурсов могло бы снизить уровень бедности, повысить качество образования, стимулировать демографический рост и укрепить социальную стабильность. Однако деньги уходят на войну, и это создаёт диссонанс между поддержкой режима и реальными потребностями населения. Кто же поддерживает существующий, по сути, антинародный режим? Основная опора власти — это те, кто зависит от государства напрямую: чиновники, силовики, сотрудники государственных корпораций. Их материальные интересы и карьерные перспективы связаны с сохранением власти. Кроме того, лояльность обеспечивают бизнес-структуры, получающие государственные контракты и льготы, и консервативная часть населения, ценящая стабильность и страх перемен. Информационная среда, контролируемая государством, поддерживает ощущение «безопасности», формируя доверие к официальной версии событий. На фоне социального недовольства попытки улучшить положение граждан ведут левые партии, такие как КПРФ и «Справедливая Россия». Они предлагают законопроекты о повышении пенсий, зарплат бюджетников и социальных пособий, участвуют в региональных акциях и обращаются к населению с критикой экономической политики. Но их влияние минимально: большинство инициатив отклоняются, прямые антивоенные выступления ограничены законом о «дискредитации» армии, а ресурсы и возможности реализации социальных проектов крайне ограничены. Малые независимые социалистические движения проводят более откровенную антивоенную риторику, но сталкиваются с арестами и административным давлением. Интересно, что крупные выплаты наёмникам и военных специалистов могут иметь экономический и психологический эффект: они стимулируют отдельных солдат к переходу, удерживают лояльность и формируют зависимость от государства. Но в масштабах страны эти расходы не приносят ощутимого блага населению. Деньги превращаются в инструмент контроля, а не социального развития. Исторические примеры показывают: деньги действительно работают как стимул для отдельных групп — будь то Operation Moolah в Корейской войне или премии ПВК и контрактникам в современной России. Но массового эффекта на уровне общества или критически важных демографических слоёв ожидать не приходится. Таким образом, картина, которая открывается при сопоставлении расходов и социальных потребностей, крайне контрастна. На войну тратятся сотни миллиардов долларов, а миллионы граждан остаются с низкими доходами, минимальными пенсиями и недостатком доступа к качественным образованию и здравоохранению. Политическая система остаётся устойчивой за счёт зависимости чиновников, силовиков, лояльного бизнеса и части населения, но эта устойчивость достигается ценой социального застоя и массового недовольства. В конечном счёте, эти цифры и факты задают очевидный вопрос: если ресурсы страны направляются не на развитие людей, а на вооружение и войну, какие приоритеты действительно определяют политику государства? И насколько поддержка режима соответствует интересам тех, кого он формально должен защищать?