Испытание декретом - Аксинья Витальевна Сивожелезова

– Клиентка, двадцать пять лет. Запрос – бессонница и невозможность забеременеть. Она сама себе диагностировала психологическое бесплодие. В терапии семь месяцев, сейчас беременна – примерно на 16-й неделе. Хоть мы и разрешили оба ее запроса, продолжает ходить и не поднимает вопрос переформулировки или новых задач. У нее высшее образование, она замужем. Единственный ребенок в семье. Родители в разводе. У отца второй брак, в котором тоже скоро появится ребенок. Отношения с мамой прохладные. Она преподаватель. Одно из детских воспоминаний – о том, как мама занималась репетиторством дома, приходили дети, а ей запрещалось мешать и входить в комнату, где проходили эти уроки. С отцом отношения амбивалентные. Как и с его женой. Теплые, но с долей конкуренции… – Инна подняла глаза от листа: на нее внимательно смотрело несколько сотен лиц. Они смешивались в одну кляксу, зрение как будто расфокусировалось. Чтобы не нервничать еще больше, она вернулась к чтению. – Ей приснился сон, который меня тревожит. Поэтому я и вынесла ее на супервизию. Ей приснилось, что она в фильме «Чужой». И она там главная героиня, пытается спастись от захвата чужими-пришельцами, и вроде у нее получается. Она уже вдалеке видит спасительный космический корабль, но сон обрывается тем, что у нее из грудной клетки вырывается «чужой» и она умирает.

Обычная рекомендация – нарисуйте свой сон и придумайте к нему счастливое продолжение, – по понятным причинам, недоступна. Какое счастливое продолжение, если захватчик твоего тела тебя уже убил?

Я предложила ей написать письмо ее будущему ребенку. О том, как она к нему относится, ждет его и любит. Она сказала, что попробует, но пока не написала, – Инна замолчала.

Весь зал так же молча смотрел на нее. Переводчик с лектором перестали разговаривать и тоже чего-то ждали.

– У кого-нибудь есть вопросы? – спросила британка через переводчика.

Люди зашевелились – кто-то лишь поудобнее присаживаясь, но руки тоже тянулись.

– Какой у вас сеттинг?

– Был два раза в неделю, сейчас – один раз. Мы сидим лицом к лицу. Она один раз попробовала лечь на кушетку и больше не захотела. Сказала, что становится слишком эмоциональной, – ответила Инна.

– Как давно развелись родители?

– Более пяти лет назад. Она уже училась в институте, когда это произошло.

– Как клиентка это воспринимала?

– Она винила мать и начала деструктивные любовные отношения с «нарциссом».

– Какие у нее отношения с мужем?

Вопросы сыпались из зала. Инна не знала, заваливает она экзамен или нет, потому что не могла понять, проясняющие ли это вопросы или обвиняющие ее в некомпетентности.

– В целом гармоничные. Он шизоидный, и ему подходит ее сдержанность. У него есть младшая сестра, поэтому у него нет такого амбивалентного отношения к детям. Она росла у него на глазах, у них разница около шести лет.

– Спасибо за ваши вопросы! – лектор остановила их. – Какие есть идеи и интерпретации этого случая? – задала она опять вопрос залу.

Вновь потянулись руки. Люди, как один живой организм, смотрели, кто говорит, наклонялись и передавали микрофон, внимательно слушали и записывали. Ее захватила слаженность этого процесса.

– Спасибо за предоставленный случай. Вы дали нам, конечно, очень мало информации для анализа сновидения. Вы упомянули профессию мамы, и у меня возникла гипотеза. Каждый раз, когда у клиентов матери в помогающих профессиях, то это источник бессознательной зависти и ревности. Как история Мелани Кляйн и ее дочери, которая никогда не смогла простить матери, что другим детям та уделяла больше внимания, чем ей, что она не получила всей любви, которую хотела бы получить. И пусть это только фантазия, но очень реальная: что там происходит за закрытыми дверями, куда ей нельзя заходить? Поэтому, как мне кажется, важно прояснять отношения с матерью клиентки – чем больше она соединится со своими бессознательными чувствами, тем лучше она станет тестировать реальность и идентифицируется с более реальным образом матери. Например, женщины, которая все делала для своего ребенка, много работала и очень уставала, чтобы та ни в чем не нуждалась.

– Спасибо, – сказала ведущая через переводчика.

Она очень внимательно слушала, хмурилась и даже сняла свои поразительные круглые очки в полоску. Рисунок на них был как очень тонкая тельняшка, потому что состоял из белых и синих полосок. Но дужки и боковые части были красными или алыми, а может, малиновыми. Издали было не очень понятно.

Ее образ вообще был нетривиальным. Ярко-малиновый свитер под горло, массивное ожерелье из каких-то мелких частей, похожее на часть средневековой кольчуги, экспрессивные очки и короткая мальчишеская стрижка.

– Какой у вас к нам вопрос? В рамках представленного случая, конечно, – спросила британка.

– Как мне с ней работать? Сейчас это поддерживающая терапия, показанная беременным, снижение тревоги – и, в общем-то, все. Судя по сну, терапия неэффективна, а ее бессознательное деструктивное отношение к ребенку меня пугает, – сказала Инна.

– Какие у вас трансферентные чувства? – опять задала вопрос британка.

– Она в переносе, мне кажется, относится ко мне как к фигуре теплой матери, которой у нее не было. А я в контрпереносе чувствую сильную тревогу за нее. Думаю, что это ее чувство ужаса, которое она испытывает, потому что не может контролировать свою беременность и ребенка, – ответила Инна.

– Понимаю вас. Да. – Ведущая задумчиво крутила очки в руках. – Переводя на язык бессознательной психики, она в этом сне уже вступает в конкуренцию со своим будущим и внутренним ребенком, борется с ним за выживание. Будто если выживет он, умрет она – и наоборот. Это сложно. Но это процесс, изменение через кризис и символическую смерть. Этот сон может оплакивать ее прошлую, уже недостижимую жизнь и иметь очень косвенное отношение к беременности и реальному будущему ребенку. И если вы опасаетесь ее нестабильности и причинения вреда плоду, думаю, нет повода для беспокойства. Многим женщинам снятся подобные сны, и они нормально донашивают беременность и рожают здоровых малышей, – сказала британка.

Инна вздохнула с облегчением и уже собиралась встать и вернуться обратно в зал, как рука ведущей ее остановила.

– Давайте поблагодарим коллегу за представленный случай. Может, кто-то хотел бы поделиться чувствами или другими идеями о работе с этой пациенткой?

Опять потянулись руки.

– Спасибо за случай. Да, с беременными работать очень тяжело именно из-за невозможности интервенций и глубоких интерпретаций. Я хотел бы добавить, что, с точки зрения теории привязанности, она возникает не после рождения, а формируется у вашей клиентки уже сейчас. И вы совершенно справедливо переживаете из-за ее амбивалентных чувств. Но если смотреть в перспективу, если плод хорошо развивается и, кроме разрушительных фантазий, нет проблем,