Живи - Татьяна Филатова

Ознакомительный фрагментножкой), или слезы от обиды, когда любимый человек обзывает вас или прилюдно высмеивает, или сдавленный крик отчаяния, когда родная мать буквально стирает вас в порошок своими словами критики, презрения и разочарования в вас. В груди сжимается комок. Хочется разорвать пространство внутри себя. Хочется всосать в себя весь окружающий мир, как чёрная дыра, чтобы спустя мгновение взорваться праведным гневом на всех и вся. Хочется рыдать и кричать так громко, чтобы на другом конце планеты услышали этот крик отчаяния и зов о помощи и… помогли. Хочется высказаться. Но стоит чёткое НЕЛЬЗЯ. Бывает и такое, что вас никто в этом не ограничивает, но вы сами настолько не уважаете себя, что самолично запрещаете себе проявить свое я, подавляя вулкан эмоций внутри, чтобы окружающие не подумали о вас плохо. Но не все ли равно, что происходит у кого-то в голове, даже если те мыслительные процессы – о вас? Как сказал один великий психолог: «Не лезьте в чужую голову, особенно бесплатно». Вы давите этот вулкан страстей внутри, и этот процесс, как оказывается, влияет на вас не только на ментальном уровне. В такие моменты в вас меняется состав крови. Гормональная система приходит в полное замешательство. Гормоны стресса зашкаливают (а гормоны счастья и радости, что характерно для опечаленных и «забитых» людей, явно работают на четверть ставки), организм получает сигнал: «Опасность! Опасность!» Горят все возможные красные лампочки. Но мы ничего не предпринимаем. Вулкан неизбежно взрывается, но он взрывается внутри, и вместо того, чтобы выплеснуть лаву наружу, он заливает ею вашу душу. Заливает и остывает, превращая вашу душу в безжизненную каменную мумию. В крови в этот момент происходят сумасшедшие изменения. То, что должно в автономном режиме защищать нас, начинает нас убивать. Иммунитет даёт сбой, раковые клетки поражать некому. Кортизол – гормон стресса – зашкаливает по всем фронтам, из-за чего организм просто не может сражаться с клетками вирусов и с раковыми клетками. Если сперва можно отделаться вирусными и простудными заболеваниями, то позже, чем дольше и чаще мы находимся в таком состоянии, онкологию не всегда получится миновать. Именно со стрессом я связываю свое заболевание, ведь у меня – лимфома, что является разновидностью рака крови. В моем случае выражение «мне портили кровь» играет уже совсем другими красками…

Мы с детства учимся терпеть. Мы с детства учимся подавлять свои эмоции, стесняемся высказываться, стесняемся быть ранимыми или же наоборот – чрезмерно харизматичными. Мы стесняемся себя.

Я не заявляю, что вся онкология – это исключительно результат стрессов. Нет, конечно же, это не так. Но ох, как же процент таких случаев высок…

Я часто чувствовала себя ненужной, и это чувство очень прочно закрепляет в ребенке низкую самооценку. В одиннадцать лет я впервые приехала в гости к отцу, и я помню, как его тёща (к слову, он не очень её уважает), когда вошла к ним в дом и увидела меня, спросила у моей мачехи, указывая в мою сторону: «А ЭТА что здесь делает?». Я не думаю, что случайно услышала эту фразу.

Лет в 12-13, когда я в очередной раз пришла в гости к своей бабушке, матери моего отца, её не оказалось дома. Я присела на скамейку во дворе, чтобы дождаться её возвращения. Со мной сидела её соседка, тётя Маша. Не знаю, что было на уме у той старушки и зачем она говорила такие вещи девочке-подростку, и без того лишённой отцовских любви и заботы (и даже алиментов), но она сказала мне примерно следующее: «Ты думаешь, ты там нужна? Нет конечно! Там другие дети!»

Дети. Там дети. Все вокруг зачем-то пытались донести до меня важную, по их мнению, информацию: я хуже, я не нужна, я лишняя. А мне, как и другим подросткам, хотелось верить, что я – особенная. Ревности к младшим сестре и брату у меня не возникало никогда. Уже тогда я понимала, что они не причём. А вот к отцу вопросы копились. Но они копились глубоко внутри, не ища выхода наружу. Копились, преобразовываясь в обиды, которые годами оказывали негативное действие на состав клеток моей крови…

Все взаимосвязано.

В тринадцать лет я снова была в гостях у отца, и он предложил мне остаться у него. Я отказалась. Признаться, я не верила в его искренность. Да и теперь не верю. Но я слишком зависела от матери психологически (пуповина к тому времени ещё не была перерезана), поэтому я чётко понимала – я не могу её оставить. Тогда отец сказала мне одну очень точную и правильную фразу: «Я понимаю, что морального права на тебя не имею». Это правильные слова, которые я помню дословно. Удивительная штука – память – разбирает нашу жизнь на цитаты, которые мы можем прокручивать в голове годами.

У отца я не осталась. Я приезжала на летние каникулы к бабушке в Москву в одиннадцать, тринадцать и пятнадцать лет. Обязательно гостила и у отца. Хотела чувствовать себя частью его семьи. Хотела чувствовать себя нужной и любимой. В мои восемнадцать лет я провела целый месяц с его семьёй на даче в деревне в Брянской области. Все было замечательно. С нами даже была моя бабушка Маша – мама отца. Рядом с ней я чувствовала себя увереннее.

Мне было восемнадцать. В следующий раз, когда я увидела отца, мне было уже тридцать лет…

В 2007 году моя бабушка, мама моей мамы, помогла мне с покупкой квартиры. Я очень хотела иметь свой угол. Квартира была «убитая»: старая, без ремонта, без сантехники. Ободранные стены, мусор, пауки и копеечная цена. Бабушка заняла необходимую сумму, но мой отец пообещал помочь и компенсировать часть. Квартира была куплена. Время шло, долг нужно было отдавать, а он не спешил с обещанной помощью. Сейчас я понимаю, что отец мне ничего не должен. Но ведь он не участвовал в моей жизни ни до восемнадцати лет, ни после. Однако же он сам пообещал!

Я написала ему очередное сообщение с просьбой помочь выплатить долг за квартиру (разбитая квартира в маленьком городке в Донецкой области стоила действительно немного). В ответ мне пришло смс, содержание которого я помню слово в слово почти вот уже двадцать лет: «Ты сказала слишком много. Забудь мой адрес и номер телефона». Мне было девятнадцать. Я в очередной раз поняла, что со стороны отца я – сирота. Но так вышло, что я не забыла: и адрес, и каждое слово того сообщения я помню до сих

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---