Звезда героя - Сергей Малинин

масляной краской деревянных перил. Еще не успевшая потускнеть краска сверкала так, что было больно глазам, но на террасе все еще сохранялась тень, которая вместе с дувшим со стороны моря ветром делала посиделки на свежем воздухе если не вполне комфортными, то, по крайней мере, сносными.

Шаткий, накрытый старенькой, но девственно чистой скатертью стол был сервирован для неторопливого, обстоятельного чаепития. Электрический самовар, надраенный, как корабельная рында, сверкал, отражая своими гранеными боками вазочки с конфетами и печеньем, блюдца, чашки и все прочее, чему полагается быть на столе в таких случаях. Единственной диссонансной нотой в этом мирном натюрморте служила основательно начатая бутылка коньяка, что стояла рядом с самоваром, щеголяя, подобно покойному генсеку, целыми пятью звездами.

Ветер играл бахромой скатерти, колыхал легкие тюлевые занавески в проеме открытой двери и, как пряжу с клубка, торопливо разматывал тонкие струйки дыма с тлеющих кончиков сигарет. Ветер пах морской солью, водорослями и ракушками, а порой, когда он внезапно менял направление, на террасе начинал ощущаться дразнящий аромат шашлыков, что жарились на соседнем участке.

За столом сидели двое. Оба были одеты в тельняшки, являвшиеся излюбленной домашней одеждой едва ли не каждого обитателя данного дачного поселка, не исключая женщин и детей, только у того, что постарше, тельняшка была с рукавами, а у молодого – без. Оба курили – судя по тому, что стоявшая между ними пепельница была полна доверху, далеко не по первой сигарете. Забытые чашки с недопитым чаем медленно остывали на блюдцах.

– Хреново, – проведя широкой ладонью по выбритой до блеска загорелой макушке, сказал старший.

– А кто знал, что они туда сунутся? – агрессивно огрызнулся молодой. – Ей-богу, как снег на голову!

– Надо было знать, – спокойно, поскольку отнес эту агрессию на счет свойственной молодости горячности натуры, сказал бритоголовый. – Кому же знать, как не тебе?

– Ну, конечно, – недовольно проворчал младший. —Как это я не сообразил заглянуть в план тренировок на текущий месяц? Что с того, что это секретная документация? Она ж у нас валяется буквально повсюду, на самых видных местах!

– Ну-ну, – с улыбкой, больше напоминавшей оскал голодной барракуды, примирительно произнес старший. – Не надо объяснять мне, какой я идиот, я этого, признаться, не люблю. К тому же, как ни крути, облажался не я, так что не стоит валить с больной головы на… гм… лысую.

– Ладно, проехали.

Младший потянулся за бутылкой, но бритоголовый, несильно ударив его по руке, забрал бутылку, плеснул коньяку себе в чай и отставил емкость на дальний от собеседника край стола.

– Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, – сказал он. – Если бы слово «проехали» могло разом закрыть вопрос, я бы с огромным удовольствием с тобой согласился. Но – увы, увы… Ты хотя бы понимаешь, насколько все теперь стало сложнее? Раньше твои действия подпадали под одну статью Уголовного кодекса, теперь – под другую…

– Наши действия, – угрюмо поправил молодой.

– Да нет, дружок, не наши, а вот именно твои! Я, где был, там и остался, а вот ты отныне числишься в мокрушниках.

– У меня не было другого выхода. Он вылез прямо на меня. Искал, нашел и попер, как танк… Что мне оставалось делать? И откуда мне знать, кто это такой?

– Нервы, – вздохнул бритоголовый. – Эх, молодозелено! Все-то вы горячитесь, все торопитесь… Маяк ты хотя бы выключил?

– Конечно, – обиженным тоном произнес младший. —Что я, совсем без мозгов?

– Вскрытие покажет, – утешил бритоголовый. – Хотя иногда мне начинает казаться… гм, да. Ну, и что ты намерен предпринять?

– Временно залечь на дно, – с готовностью отбарабанил младший, который явно успел хорошенько продумать ответ на этот трудный вопрос. – Пока муть не осядет.

Некоторое время бритоголовый молчал, прихлебывая чай с коньяком (или, вернее сказать, коньяк, слегка разбавленный чаем) и с отсутствующим видом созерцая подернутые морской дымкой голубоватые силуэты стоящих на рейде военных кораблей.

– «Пока муть не осядет», – проговорил он наконец таким тоном, словно пробовал каждое слово на вкус. – В свете твоего геройского поступка этот процесс может занять довольно много времени. А мне уже звонили из Москвы. Заметь, звонили не далее как сегодня утром. Они, как всегда, торопятся. Что за город! Там торопятся все и всегда, даже когда спят.

– Тише едешь – дальше будешь, – буркнул молодой.

– Да, я им так и сказал. А они ответили, что на дворе двадцать первый век, и старые поговорки больше не работают. Знаешь, что они мне сказали? Тише едешь – глубже закопают!

– Вот пускай приезжают и сами лезут под воду, – заявил младший, который ввиду недостатка жизненного опыта еще не понял, что наглость и упрямство не всегда дают желаемый результат. – Нарвутся на засаду – их проблемы. А я на нарах ничего не забыл.

Старший вздохнул и укоризненно покачал головой.

– Ты телевизор смотришь? Сериалы про бандитов? Так вот, учти: то, что там показывают, это сильно смягченное, приукрашенное и даже, я бы сказал, идеализированное отображение нынешней российской действительности. Пусть едут сюда… Если эти умельцы действительно сюда явятся – тьфу-тьфу-тьфу, боже сохрани! – то полезут они не в воду, а прямиком тебе в задний проход – гланды доставать. И достанут, можешь не сомневаться.

– Если туда сейчас сунуться, повинтят вместе с товаром, – сказал молодой. – Кому от этого станет легче?

– Они это понимают не хуже тебя. Но на них тоже давят. Бизнес есть бизнес – заказчики, предоплата, обязательства там всякие… И у нас с тобой есть перед ними обязательства. Любишь кататься – люби и саночки возить. Иными словами, любишь денежки – люби их зарабатывать. А форсмажор, даже если он возник не по нашей вине, – наша личная проблема. Ты мне как сын, однако, как сказал древний мудрец, Платон мне друг, но истина дороже…

– Нужно выждать хотя бы пару недель, – упрямо гнул свое младший, которому некуда было отступать. Он знал, что прав, знал, что собеседник тоже это знает, но это, увы, мало что меняло: решали здесь и впрямь не они. – Ты же знаешь, с кем приходится иметь дело. Это же твои люди, ты сам их выдрессировал, как бойцовых псов.

– Да, – вздохнул старший, – это верно. Этим пальца в рот не клади – откусят по самое плечо… Эк тебя, брат, угораздило! Море большое, да и бухта немаленькая, а ты ухитрился выбрать единственное местечко… Э, да что говорить! Что сделано, то сделано и не может быть переделано. Словом, двух недель у нас, конечно, нет. Придется управиться за одну, максимум за полторы – уж на столько-то, надеюсь, я столичных упырей приторможу… Но и ты,