Последний Герой. Том 10 - Рафаэль Дамиров

Вдруг послышался крик Шульгина:

— Макс! Я поймал!

— Молодец, Коля! Быстро бегаешь! — крикнул я, тут же разворачиваясь на его голос.

Через несколько секунд — новый крик. Теперь уже с матом и яростью:

— Вот сука! А-а-а, бл***, как жжёт-то, а!

Я поднажал, выскочил на дорожку между деревьями. На снегу, на коленях, с закрытым лицом, скрючился, матерясь сквозь зубы Шульгин.

— Баллончиком! Перцовый баллончик! — прокричал он, — чуть глаза не выжгло! А-а-а, догони гада!

Рядом с ним валялся его пистолет. Тень мелькнула дальше — направлялась к главному выходу. Силуэт удалялся.

Я рванул что есть мочи. Силуэт уже выскочил за территорию кладбища. Я добежал до ворот спустя несколько секунд, уже собирался выскочить наружу, но вдруг притормозил, будто нутром почувствовал опасность.

Нагнулся, подхватил пригоршню снега, сжал, кинул со всей силы.

Мокрый снежок бухнул в полуоткрытую калитку — звук был, как от пинка ботинком.

Бух! И тут же — резкое шипение.

Кто-то меня поджидал и поливал калитку из баллончика, притаившись за забором. Я распахнул калитку, уворачиваясь, и рывком перехватил руку с баллончиком. Дёрнул на себя, вывернул — баллончик выпал, человек рухнул на снег, впечатавшись лицом в белую жесткую крупу.

— Дёрнешься — руку сломаю! — сказал я.

— Ай! Больно! — простонал голос. — Пусти!

— Ты зачем убегала? — спросил я. — Мы из полиции…

— А удостоверение покажите!

Я быстро защёлкнул на ней наручники, отпустил.

Она подняла голову, стряхнула снег с лица. Передо мной стояла смуглая, черноволосая молоденькая девица.

Носик чуть вздёрнут, глаза пытливые, брови дугой. Симпатичная, но взгляд настороженный, как у загнанного зверька.

— Яровой Максим Сергеевич, — представился я, показав удостоверение. — А ты, значит, Света Сагада. Тебя-то мы и ищем.

— Как вы узнали, что я приду сюда? — спросила дочь поэта.

— Ну как же, — ответил я. — На похоронах матери ты не была, а сегодня девять дней. Вот я и предположил, что ты придёшь на её могилу.

— Что вы от меня хотите? Вы… правда из полиции?

Голос у нее то уходил в шёпот, то срывался на высокие ноты.

— А как ты думаешь, что нам надо? — сказал я. — Мы тебя задержали по подозрению в убийстве. Вернее, в убийствах.

— Меня⁈ — выдохнула она. — Да меня саму хотят убить!

— Что вы говорите… — протянул я, разводя руками и качая головой, изображая сочувствие.

Подошёл Коля — он всё ещё моргал, протирая глаза снегом.

— Да ты не три снегом, дурилка, — сказал я. — Ещё хуже будет. Нельзя водой. Надо просто проморгаться.

— Вот сучка… блин… — прошипел Коля на девчонку. — Ну, я тебе устрою.

* * *

Мы отвезли задержанную в отдел, посадили в кабинет. Её куртка висела на вешалке, сама она осталась в спортивном костюме. Наручники сняли.

Я позвонил Оксане, попросил приехать — нужно было досмотреть задержанную, вывернуть все карманы, а это по правилам мог сделать только сотрудник того же пола. Оксана обещала подъехать вот-вот, несмотря на поздний час.

— Ну рассказывай, красавица, — сказал я, усаживаясь напротив. — Куда исчезла? Почему убегала?

— Если вы полиция, вы должны знать, почему я исчезла.

— Да, мы, конечно, полиция, — ответил я. — Но не ясновидящие.

— Потому что всех, кто состоит в клубе «Мёртвая поэзия», — с каким-то трагизмом сказала Света, — всех убивают. Разве вы этого не поняли?

— Мы-то как раз поняли, — сказал я. — Вот только отец твой сбежал. И странное дело — он ведь сам лежал с отравлением от угарного газа. Однако потом, когда пришли результаты анализов, выяснилось, что отравление было лёгкое, совсем не смертельное. И те, кто с ним был, члены клуба, когда в себя пришли, то сказали, что он куда-то выходил в тот вечер. Мог, получается, и перекрыть дымоход.

— Вы что — вы хотите сказать, что это он всех убивает? — резко спросила Света. — Нет! Отец не такой!

— Ну значит, ты всех убиваешь, — выдал Шульгин, хмыкнув.

— Я тебе сейчас ещё раз в глаза брызну за такие слова! — возмутилась Света.

— Я тебе брызну! — возмутился Шульгин. — Сейчас в камеру пойдёшь, посмотрим, как запоёшь.

— Ой, напугали! — скривилась девушка. — По крайней мере, там меня никто не убьёт.

— А с чего ты взяла, что тебя кто-то собирается убить? — спросил я, внимательно уставившись на неё.

— Ну я же говорю, почти все наши уже погибли. Это… страшно.

— Почти? — поднял я бровь. — Я что, о ком-то не знаю ещё?

— Ну, хорошо, — сказала Света. — Пять человек погибло: четверо отравились, а Серёжу Волкова зарезали.

— Да? А откуда ты это знаешь? — спросил я.

— Да все знают, — ответила она. — Весь город говорит.

— И где ты была в тот вечер, когда члены клуба были отравлены угарным газом? — спросил я. — Уж не ты ли дощечку положила на дымоход?

— Я просто приболела, — ответила Света. — И, слава богу, не пришла. Не верите мне, да? Вижу, что не верите… Эх, где же мой папа? Он бы вам всё доказал.

— Так вот и мы хотим узнать, где твой папа, — сказал Шульгин. — Похоже, у вас тут семейный подряд — людей мочите.

— Заткнись! — девушка глухо рыкнула, как зверёныш, и сжала маленькие кулачки. — И вообще, я пить хочу. И есть хочу!

— Доставку закажи, — лениво кивнул Шульгин.

— Издеваешься? — фыркнула Света.

— А почему ты сразу не обратилась в полицию? — подкинул я ещё вопрос. — Если уверена, что за тобой кто-то охотится.

— А что толку? Вон, отец обратился — и что? — зыркнула недовольно студентка. — И где он теперь? А мама… мама теперь там, — голос её дрогнул. По щеке скатилась слеза. — Мама… её-то за что? Почему так получилось?.. Теперь еще и папа пропал!

В этот момент у меня зазвонил телефон.

— Блин, Макс, — сказала Оксана. — Не могу такси вызвать. Ни один заказ не берёт, пишет, что нет подходящей машины.

— Вот ленивые, — проговорил я. — Позвони в дежурку, пусть машину пришлют.

— Уже позвонила, — вздохнула она. — Ляцкий говорит, все экипажи на выездах, все заняты. Неизвестно, когда освободятся. Слушай, приедь, забери меня сам.

— Хорошо, скоро буду, — ответил я и отключился.

— Колян, ты за старшего, — обратился я к Шульгину. — Я поехал.

— Что такое?

— Сейчас за Оксаной сгоняю — и обратно. Ты пока объяснение с мадам возьми.

— Мадам, — передразнила меня девчонка. — Что за вульгаризмы у вас в речи?

— А ты, значит, поэтесса у нас, да? — подколол её Шульгин. — Мастер высококультурных слов.

— А вы, значит, менты, — передразнила девушка с той же интонацией. — Слов нормальных не знаете.

— Много разговариваешь, — шикнул на неё Коля. — Так, давай паспорт свой, буду