Эледра - Нурия Перра

Этот танец продлился недолго, после чего, Лохматый легко сократил расстояние, переходя в ближний бой. В руках у Нари вместо кинжалов появилось копье, которым она парировала удар меча, а потом провернув его, едва не лишила Лео оружия и не сбила с ног. Но и Лео знал, что она сделает и легко ушел от атаки. Они слишком хорошо друг друга знали. Этот бой будет длиться, пока один из них просто не сдастся.

Они честно пытались, и на это было больно смотреть. Шум толпы затих где-то вдали, остались лишь они, предугадывающие шаги друг друга наперед и бессильные перед судьбой. Вынужденные кружить в смертельном танце по кругу, обмениваясь ударами и так боясь ранить друг друга. Лишенные возможности выбора. Принужденные лишить любимого жизни, по чьей-то прихоти.

Все, потому что один не смог удержать язык за зубами.

Нари погибнет, только потому что Генриху не сиделось на месте.

И Лео будет винить себя в этом до конца своих дней.

Лео в очередной раз парировал удар копья, переместившись ей за спину, но Нари была едва ли не выше, поэтому ее размашистый удар чуть не снес Лео голову. Пригнувшись, он отступил, и Нари заставила его отступать, снова вооружившись метательными кинжалами.

И от одного из них Лохматый не успел увернуться. Светящееся лезвие полоснуло его по переносице, чудом не зацепив что-то еще.

Резко развернувшись к ней, Лео попытался стереть брызнувшую слишком яркую на белой шерсти кровь, чтобы видеть ее следующие шаги. Но в Нари что-то надломилось. Она уронила кинжалы, и они растворились в воздухе, так и не достигнув песка, и несколько секунд смотрела на капавшую кровь. Подняв взгляд, Нари судорожно выдавила улыбку, и создала меч.

– Прости…

Еще не договорив эту фразу, она вонзила себе меч в живот и медленно завалилась на бок.

– НЕТ!

Телепортировавшись к ней, Лео поймал ее до того, как она упала и приподняв над землей в ужасе переводил взгляд с раны, оставленном исчезнувшим мечом, на ее спокойное лицо.

– Нет, нет, нет… – он смотрел на рану, осознавая, что она смертельная. – Что ты? Что ты наделала…

– Пообещай мне, – сдавленно произнесла Нари. – Пообещай, что выберешься. Что Рениш не будет тобой владеть. Что ты проживешь свободную жизнь за нас двоих.

С трудом оторвав взгляд от раны, Лео склонился и прошептал:

– Я обещаю.

Она улыбнулась окровавленной улыбкой и протянула руку, чтобы стереть его слезы.

– Я люблю тебя, – тихо сказал Лео, накрывая ее руку своей. Эти слова предназначались только ей. Не камерам или зрителям, только ей.

– И я тебя… Мой герой… – прикладывая огромные усилия для каждого следующего вздоха ответила она.

Договорив эту фразу, она сделала последний вздох, и мы с Лео слышали последний удар ее сердца. После этого вокруг стало оглушительно тихо, несмотря на рев зрителей, которых мне так отчаянно хотелось сжечь заживо. Зажмурившись Лео постарался не плакать, чтобы ни одна капля его горя не досталась стервятникам на трибунах. Он будет скорбеть позже, когда никто не сможет увидеть.

Но как бы он не старался, получалось плохо. И на это было невыносимо смотреть. Я знала, что он не может сдвинуться с места, оставив уборщикам ее тело. Это было несправедливо. Неправильно. Она заслуживала куда большего, чем быть сброшенной в огромную печь, в которой сжигались все трупы. Заставив себя что-то делать, он аккуратно закрыл ее остекленевшие глаза дрожащей рукой и поднял, чтобы вынести с поля.

Запись закончилась, снова став изображением с портретами, но я не находила в себе сил шевельнуться. Кажется, на пол капали мои слезы, но звенящая тишина и навалившееся оцепенение окутали меня тяжёлым одеялом.

Дав мне время, Тамера мягко коснулась моего плеча, заставив шевельнуться.

– Я убью его, – тихо пообещала я.

– Я показала тебе это, чтобы ты поняла, что от этого человека стоит держаться как можно дальше, – Тамера обняла меня за плечи, разворачивая к себе.

– И что тогда? Тогда мне придется убить тебя в этом финальном бою. Ты ведь специально познакомила меня с ним, зная, что он будет за мной таскаться. Ты ведь планировала именно это. Нет?!

– Да, – честно признала она. – Но сегодня я услышала тебя и…

– Не смей! – рыкнула я. – Я не стану тебя убивать.

– Пойми уже, – взмолилась она. – Я хочу этого. Я застряла тут навечно. Я буду до конца жизни тренировать таких, как ты и смотреть как они ломаются, страдают и умирают. Умирают, потому что я была недостаточно хорошим учителем для них. Потому что судьба последняя тварь, раз допускает такое, – она бросила взгляд на статую.

– Должен быть другой способ. Если Ник подумает, что мне дороже Генрих, он может приказать…

– Не прикажет. У него договор с Ренишем. Его товары Нику запрещено намеренно убивать. Их могут убить соперники. Если Ник допустит смерть Генриха от твоей руки, то он станет врагом Рениша, а ты и без меня знаешь, что никто в галактике добровольно на это не подпишется.

– Он же самовлюбленный эгоист. Ему шоу дороже. Мой план может сработать!

– Ангел, пожалуйста…

– Нет! Я отказываюсь! Слышишь? Нет! – я оттолкнула ее, отступая на несколько шагов. – Я найду выход. Выход для нас обеих.

Тамера обессиленно покачала головой и отвернулась.

– Я надеюсь ты поймешь, до того, как станет поздно. Месть – не выход и никогда не приносила ничего хорошего. Ты не найдешь успокоения, лишь новую боль.

– Я вытерпела достаточно, чтобы ничего не чувствовать, – холодно ответила я, сверля ее взглядом. – Но отомстить за Лохматого после всего, что он для меня сделал – обязана. Ты можешь мне помочь, почтить память Нари и добиться справедливости для себя. Вернуться домой. Либо не мешай мне.

Сказав это, я вышла из зала, идя вперед, но не видя дороги. Перед глазами все еще стоял этот жутчайший бой, заставляющий сердце болезненно сжиматься при каждом вдохе.

Почти выбежав на улицу, я остановилась. Сумерки уже накрыли Цдам, и он начал светиться тепло-желтыми огнями, но торговля и не думала затихнуть. Улицы были все так же забиты, разве что теперь по улицам бродили существа, предпочитающие ночь.

Я заставлю его пожалеть, что он родился на свет…

Сформировав примерный план, я пошла к лавке ювелира, куда мне любезно предложил зайти Генрих. Посмотрим, что меня там ждет. Надеюсь, это что-то, чем можно убивать.

На улицах все так же оборачивались и долго смотрели мне в след. Напуганные шепотки доносились отовсюду, но