Принцесса на алмазах. Белая гвардия-2 - Александр Бушков

— Я не эксперт, — сказал он. — Поэтому будем пока считать, что ваш документ настоящий — презумпция невиновности, как же… А вот где у вас паспорт с надлежащим образом оформленной въездной визой? Если в хижине, которую отвели вам с вашим Патриком, давайте быстренько туда сходим, и вы мне его покажете. Меж нашими странами визовый режим, уж столичная-то журналистка должна знать… Ну, где паспорт с визой? Молчите и таращитесь на меня трагическим взглядом умирающей газели… У вас ведь нет визы, ага? Наверняка и у Патрика тоже. Как вы сюда попали?

— Ну, мы приехали…

Мазур засмеялся без малейшего наигрыша:

— Как мило и непосредственно… Вы взяли да и приехали. По нашим законам нелегальный переход границы — уголовно наказуемое деяние. По вашим, кстати, тоже, я точно знаю (еще бы ему не знать, если не так давно он этот ихний закон самолично нарушал самым циничным образом). Похоже, придется вас допросить по-настоящему. И в нормальной обстановке, сейчас, когда вы лежите вот так, она какая-то водевильная…

Он отвлекся на шум у входа — часовой вдруг проворно выскочил наружу, послышался глухой удар, и солдат тут же вернулся, волоча за руку бесчувственного привратника и держа под мышкой его винтовку.

— Очухался, мон колонель, — доложил он, перехватив взгляд Мазура. — Мог поднять шум…

— Киньте его в уголок и присматривайте одним глазком, — кивнул Мазур. — Начнет оживать, еще добавьте… — повернулся к девушке. — Итак, мисс…

Собрал в охапку ее одежонку, бросил рядом с ней и ловко сдернул покрывало, прежде чем она успела в него вцепиться. Прикрикнул сурово:

— Одевайся, быстро! Иначе пойдут оплеухи…

Пугливо косясь на него, отворачиваясь, она стала одеваться. Времени это заняло немного. Взяв девушку за локоть, Мазур бесцеремонно втащил ее в «тронный зал», кивнул на кресло:

— Будем джентльменами, самую чуточку, единственная табуретка — даме… Садись, кому говорю!

Она села, со страхом глядя на Мазура снизу вверх так, словно ждала удара.

— Давно в этом ремесле? — спросил Мазур.

— Семь лет…

— И все время в столице?

— Да. Мои родители…

— Чихать мне на них, — сказал Мазур. — Не о том разговор. Постарайся сэкономить мне время, а себе здоровье, ладно? Я прекрасно знаю: кое-кто из тех, кто побывал в тайной полиции, сумел сбежать за границу, к вам, и они давали интервью о методах работы нашей конторы. Ты, столичная журналистка с семилетним опытом, должна это помнить. А если забыла, я напомню, что бывает с такими, как ты. Сначала тебя разложат с полдюжины молодчиков, особо отобранных за некоторые достоинства, и отдерут так, что твои кувыркания с вождем тебе самой покажутся историей Ромео и Джульетты. Потом… Там у них электроток, хирургические инструменты, кнуты, еще какая-то дрянь… — он брезгливо поморщился, ничуть не играя. — Лично мне это не по нутру, я этим не занимаюсь, но не я устанавливал порядки, и не мне их менять. Приходится исправно служить…

Что характерно, он говорил чистую правду, слышанную от людей, которым можно верить: когда в «хозяйство Мтанги» попадала женщина, от которой рассчитывали получить ценную информацию, ее для начала насиловали пять-шесть молодчиков, грубо и разнообразно — чтобы унизить и подавить морально. Говорили, срабатывает. И про упоминавшийся им инструментарий ему тоже наверняка не врали.

Приходилось изображать доброго и злого следователей в одном в лице, что поделать… Мазур сказал вкрадчиво-дружелюбно:

— Можешь не верить, но мне тебя жалко. Красивая девочка. Но во что и в кого тебя там превратят…

Она со слезами на глазах пролепетала:

— Как вы, белый человек, можете…

— Ты давно в Африке? — деловито спросил Мазур.

— Я здесь родилась, в Кириату…

— Тогда к чему изображать невинность? Прекрасно должна знать, сколько белых на службе у черных занимаются жуткими непотребствами… если за это хорошо платят. Мне очень хорошо платят. Как говорят янки — это бизнес, ничего личного… Ладно, это лирика. Вариантов ровно два. Если будешь запираться, я тебя сдам в нашу контору. А вот в обмен на полную откровенность передам военной полиции. Там, в общем, не пытают и не насилуют. У меня хорошие отношения с начальником военной полиции. Могу договориться, чтобы тебя просто-напросто выслали. Преступление, в принципе, небольшое, ты столичная журналистка, ваши газеты могут поднять визг — а к чему нам обострение отношений? Ну? По глазам вижу, ты не в обмороке от страха, здраво рассуждать можешь. Быстренько выбирай вариант. И никаких «даю пять минут на размышление», мы не в Голливуде. Выбирать моментально. Ну?

Не раздумывая, она торопливо вскрикнула:

— В военную полицию!

— То есть — полная откровенность? — кивнул Мазур. — Умная девочка… Итак… За каким чертом вы сюда приперлись?

— Сделать репортаж о вожде…

— Ага, — сказал Мазур. — Мудрый руководитель, интересный человек, многогранная личность… Так?

— Да, примерно так…

— Ты меня огорчаешь, — грустно сказал Мазур. — Я к тебе со всей душой, а ты с ходу начинаешь рассказывать сказочки… Чем этот тип может быть интересен вашей столичной прессе? Этаких субъектов в округе пара дюжин. Придется все же…

— Подождите! — отчаянно вскрикнула Кейт. — Дайте рассказать по порядку…

— Валяй, — сказал Мазур.

— Я здесь не от газеты, у меня частный заказ… Это все Патрик устроил.

— А он, собственно, кто?

— Фрилансер, — сказала Кейт. — Вольный фотограф. Очень хорошо зарабатывает, большие связи, — она потупилась. — Мы с ним иногда… Я не замужем… В общем, он пришел и сказал, что намечается отличная сделка. Мы с ним поехали в «Кириату маунт инкорпорейтед» — это одна из самых крупных горнорудных компаний, там нас принял довольно высокопоставленный сотрудник. Он сказал, что на землях вождя есть богатые залежи меди, ваши об этом еще не пронюхали, а они точно знают и хотят успеть первыми. Подробности мне знать вовсе не обязательно, мне просто нужно написать самый хвалебный репортаж о вожде. Так им нужно. Когда он сказал, сколько они готовы заплатить — не столько за репортаж, сколько за риск и молчание, когда показал заполненный чек на половину суммы, который оставалось только подписать, я согласилась без всяких вопросов. Благо, риск был небольшой…

— Дальше?

— Нас на самолетике компании отвезли в Лубонго. Это…

— Я знаю, — сказал Мазур.

Это был тот самый приграничный городишко, откуда они пытались извлечь Мукузели.

— Вот… А когда стемнело, нас привезли сюда на вертолете. Всего-то минут десять лету, тут нет ни пограничников, ни локаторов. Этот же вертолет нас и заберет. У Патрика при себе маленькая рация, он свяжется, когда все будет закончено… Короче, я записала на пленку небольшое интервью с вождем. Небольшое — потому что ты прав, он просто примитивная скотина, многое пришлось сначала подсказывать. Ничего, я сама расписала бы как следует, за такие-то деньги… Я думала, мы вернемся нынче же ночью, все же было чуточку не по себе — нелегальный переход границы и все такое, тут ты прав… Но вождь заявил, что попросту не отпустит почетных гостей без полагающегося пира. Лично меня не тянуло с ним пировать, мне хотелось поскорее домой, но Патрик загорелся и уговорил меня остаться. В конце концов, это у него была рация, я сама не могла ни с кем связаться… Пир и в самом деле был роскошный, — она поморщилась. — Только потом этот скот повел меня показать фамильную сокровищницу, и я пошла, как дура. Никакой, конечно, сокровищницы. Он меня изнасиловал и не хотел отпускать, сказал, что мы будем всю ночь… Патрик, скотина, даже не пытался меня разыскать…