Вырваться с войны. Сломанные судьбы - Ник Рай

class="p1">Операторы дронов запустили ещё один БПЛА. Установка, похожая на компактную невысокую рогатку, резко выстрелила летательным аппаратом. Белый самолётик метр на метр заработал маленьким пропеллером сзади и взмыл в небо. Наводчики самоходных установок сидели рядом со вторым оператором и активно изучали местность на военном ноутбуке. Танкисты что-то спрашивали, пилот БПЛА отвечал, и артиллеристы тут же наносили ориентиры на карту, затем цикл повторялся.

Позади экипажей на футбольном поле в ряд стояли двенадцать установок «Нона»: небольшие десантируемые самоходки с длинным и здоровым миномётом в высокой башне. Танкисты неофициально называли свои САУ «Головастики». Примерно двенадцать человек работали над машинами: кто-то загружал снаряды из деревянных ящиков, другие копались в двигателях, остальные проверяли системы техники. Полковник Жнецов смотрел на подготовку двух батарей, Валентин Егорович стоял рядом. За школой звучала чья-то громкая речь.

– Экипажи готовы? – Спросил Семён Степанович.

– Так точно. Командиры машин и наводчики сейчас наносят дополнительные ориентиры. Операторы кружат над направлением «А», свободные БПЛА летят в зону «Б».

– У орудий достаточно снарядов?

– Подполковник Кондратьев сказал, что выдал всё, что имеется. На прикрытие группировки более чем хватит. По крайней мере, он старался меня в этом убедить.

– Хорошо, – Жнецов отвернулся и неспешно ушёл с футбольного поля, следом пошёл Иванов.

Обойдя здание и почти дойдя до дверей школы, они остановились: перед входом на перекрёстке собрался весь второй ДШБ – около трёхсот двенадцати человек. Места не хватало, и часть бойцов стояла на балконах квартир, сидела на БМД, охраняющих периметр, остальные теснились на улице как сардины в бочке. Прорва народу, будто зеваки, собравшиеся на представление, слушали выступление политрука.

– …В наших руках сейчас судьба этого города! Мы обязаны приложить все усилия, что только у нас имеются! Один великий полководец сказал: «Как бы плохо ни приходилось, никогда не отчаивайся, держись, пока силы есть!». Так помните же об этом! Помните о том, как ваши деды и прадеды проливали кровь за этот город! Как они отважно защищали свою землю и свои дома! За нами друзья, семьи и родные и их некому будет оборонять, если мы пропустим врага! – Подполковник Лаврентьев продолжал пламенную речь, пока десантники с не очень больши́м интересом слушали напутствие.

Жнецов и Иванов прошли на улицу и, обходя толпу по краю, вышли на соседнюю, ведущую в направление «Б». Не меньше десятка БМД стояли в ряд, экипажи занимались своей техникой: одни приваривали металлические листы по всему периметру машины, другие накладывали мешки с песком на крышу башни и корпуса, третьи наносили белой краской надписи.

Семён Степанович и Валентин Егорович неспешно пошли сбоку от колонны.

«Есения», «Света», «Катюша» и прочие женские имена красовались на бортах и приделанных листах. Рядом соседствовали подписи: «Привет от 74-го», «За родину!», «Верный товарищ». Отличились несколько БМД с их неординарными фразами: «Доставщик смерти», «Улыбнись – тебя взрывают» и «Прости, что переехал». Дойдя до головной машины, Жнецов и Иванов нашли необычную надпись на задней части боевой техники в две строчки: «Хоть она и не права она родина моя». В этот момент экипаж БМД приваривал железную кровать с пружинами к переду машины.

– Что делаете, ребятки? – Спросил Семён Степанович, подходя к танкистам.

У бойцов не было возможности ответить, и они продолжали варить. Когда кровать стала крепко держаться, экипаж повернулся к начальству.

– Здравья желаю, товарищ полковник! Кровать делаем! – Трое в чёрных комбинезонах задрали на лоб очки для сварки и исполнили воинское приветствие.

– От кумулятива? – Спросил Иванов.

– Так точно! Сейчас лист поверх положим и снаряд будет взрываться о железку, а осколки от него мы уж как-нибудь переживём! – Ответил член экипажа слева.

– А-а, хорошо, хорошо. Дело благородное. А что за надпись?

– А, это Михалыч… Виноват, ефрейтор Зиновьев предложил, – Показал средний на правого.

– И что она означает? – Поинтересовался Иванов, глядя на автора.

– Смысл надписи в том, что чтобы не сказала родина она в первую очередь наша родная земля. Правильно это или нет: мы разберёмся, когда нам ничего не будет угрожать, – Ответил молодой парнишка, чьё лицо было перемазано мазутом.

– Похвально, похвально. Ну, молодцы, продолжайте, – Жнецов исполнил воинское приветствие и пошёл в обратную сторону.

– Что думаете, товарищ полковник? – Спросил Валентин Егорович.

– Насчёт надписей? – Произнёс Семён Степанович, глядя на технику.

– Так точно.

– Пусть ребятки пишут, главное без похабщины. А так, вы же знаете, товарищ полковник: Машина для танкиста как мама и подруга. Уже забыли про БМП в Фагастиане?

– Это вы про «Красную смерть»?

– А как же, о ней родимой.

– Да, было время. Просто подумал, что может не сто́ит давать солдатам писать всё, что вздумается. Всё-таки «Красная смерть» и «Улыбнись – тебя взрывают» немного разные вещи.

– Во время империалистических войн, когда ещё даже танков не было, многие писали и на орудиях, и на автомобилях и даже на винтовках удавалось найти колкие фразочки. Надпись на технике означает мысли человека, то о чём он беспокоится или верит в данный момент. Более того, когда мужчина делает какую-то приписку, для него машина перестаёт быть скоплением металла. Теперь она – частичка самого́ человека и поэтому автор приписки бьётся на ней яростнее и более самоотверженно.

– Как скажете, товарищ полковник, – Ответил Иванов.

Валентин Егорович и Семён Степанович вернулись в штаб. Они подошли к тактической карте и достали свои поменьше, оба сразу вооружились карандашами.

– Что ж, Валентин. Давай разбирать направления. Ты готов?

– Да, Сёма, – Иванов подошёл к тактической карте и тыкнул карандашом в свой сектор.

– Итак, я собираюсь разбить батальон на пять групп и один отряд спецназа. У всех будет соответствующий номер «Первый», «Второй» и так далее. Рота специального назначения будет под позывным «Топор», я буду «Коса», – Полковник начал показывать на местность.

– Сейчас нас разделяет два канала – в нашей зоне и на территории боевиков. Когда мы преодолеем это препятствие, группы разбиваются, занимая перекрёстки сверху вниз. Спецназ идёт следом. Постепенно мы будем продвигаться к порту. Если встретим серьёзное сопротивление, то группы начнут делать «Крюк». Допустим, третье подразделение застряло. Тогда все остальные группы начинают зажимать атакующего врага в тиски и уничтожать. Рота спецназа в этот момент подавляет любые попытки боевиков деблокировать своих, попавших в окружение.

– Звучит разумно. А что ты будешь делать с танками? На твоём направлении они представляют главную угрозу, – Жнецов продолжал изучать местность зоны «А».

– Я планирую отвести БМД назад и держать гранатомётчиков с пехотой впереди. В случае контакта с тяжёлой техникой применим РПГ. Если это не поможет, попробуем уничтожить с помощью ПТУРов БМД или заведём боевые машины в борт вражеской броне.

– Что насчёт организации террористов?

– Взводы связи и РЭБ успешно глушат противника. Удалось выяснить,