NE-α (Ne-альфа) - Илья Мазуркевич

девушки ни разу не соответствовало той ситуации, в которой я бы сообщал невероятные откровения, всё прошло гладко. Удалось даже легализовать своё знание русского, немецкого и польского языка, благо, это было отчасти правдой, так как Немезиду 'собирали' на севере Франции, и там было действительно много, без дураков, талантливейших людей из этих стран. Даже обсудили то, как мне представиться отряду U.B.C.S. и их командиру.

Теперь я частично легализован, как минимум, в глазах самого важного во всей этой истории человека, а самое главное — легализованы мои знания и моё поведение.

В общем, я был уверен в своих словах — вряд ли Джилл выстрелила бы в меня когда только увидела без маски, а сейчас — тем более. И это вызывало определённые воспоминания, а они, в свою очередь, порождали немаловажный вопрос.

Я очень хорошо помнил каноничную сцену из концовки. И долго не мог понять, а в чём собственно мулька-то? Николай ведь первостатейный ублюдок, заботящийся лишь о собственном выживании и наполненности кармана — бери и стреляй, в чём проблема?

А разгадка была проста: дело в том, что Джилл до этого не убивала людей. Зомби, мутантов и прочую биологическую нечисть — да, но не людей.

Поэтому Зиновьев мог и убить очаровашку — если бы та замешкалась… У этого товарища не было проблем с моралью, точнее — с её отсутствием.

Сейчас же, в отсутствии 'Немезиса' как такового, главной угрозой становился именно он, так как явно знал о проекте, и получил задание (уж не знаю, во время действий в городе, или до них) собрать метрику по эффективности этого тела.

Фактически, мне предстоял, возможно, второй круг увлекательного ралли под кодовым именем: 'Сделай так, чтобы тебя не пристрелили'. Мы подошли ко входу на станцию.

Войдя внутрь, мы кратко переглянулись с Джилл и, кивнув ей, я опустил металлическую рольставню — наши мысли по этому поводу совпадали, и даже если город сейчас был несколько более чист, это совершенно не означает, что зомби больше нет.

Перекрыв вход на станцию, мы неспешно двинулись к, наверное, самой большой группе выживших, что ещё была в этом городе.

Надеюсь, всё пройдёт гладко.

***Михаил Виктор — командир отряда U.B.C.S., станция Редстоун-стрит***

Капитан отряда был в несколько приподнятом настроении, несмотря на ранение.

Всё складывалось, на удивление, неплохо в последние несколько часов: Джилл Валентайн, офицер полиции и член 'звёздного' отряда согласилась им помочь, и, судя по тому, что маршрут был удачно составлен, и электростанция исправно снабжала метро энергией, у неё действительно всё получилось.

Сам же отряд нашёл столько людей, что наблюдая с перрона картину загрузки добрых 45 мест в вагоне выжившими… Это грело сердце высокоморального капитана. Но и досталось это далеко немалой ценой, к чему внутренне Михаил был готов, но…

Здесь не обошлось без кое-какой странности.

Странность эта имела вполне конкретное имя — Николай Зиновьев.

При мыслях о сержанте настроение сильно упало.

Дело в том, что Николай, как и все его подчинённые, имел простое задание — найти и привести сюда, для дальнейшей эвакуации, как можно больше людей. Капитан, конечно, понимал, что ситуация в городе аховая, но не настолько, чтобы настоящий профессионал, вроде Зиновьева (а тот имел даже достаточно пафосное, на взгляд командира прозвище 'Серебряный Лис', что говорило о высоком положение в иерархии 'Амбреллы'), не смог найти ни одного выжившего. Не то чтобы это было основанием для рапорта о несоответствии, но… Червячок сомнений вгрызался в мысли Михаила, словно немёртвый — в человеческую плоть.

Да и гибель целого отряда под руководством Николая, кроме него самого… Смущала, если это слово вообще применимо в такой ситуации. Шестеро крепких мужчин, хорошо обученных и подготовленных. Интересно, как безмозглые зомби смогли поймать их в засаду? Да и то, что сам Михаил этого не видел, и всё это было рассказом самого Зиновьева на закономерный вопрос, наводило на очень нехорошие мысли.

После таких фактов волей-неволей начинаешь задумываться: а не пригрел ли Михаил змею на груди? Всё же, смотря более трезвым взглядом, он понимал, что его личное положительное отношение к Коле имело, в первую очередь, эмоциональный характер — не рациональный. Связано это, как бы не было неприятно самому капитану, с крайне банальным фактом национальной принадлежности сослуживца. Всё же, оказавшись на чужой земле, где действовали совсем другие законы и правила, начинаешь тосковать по родине, какой бы она не была, и к соотечественникам, что также отчуждены от родины, начинаешь относиться несколько иначе.

Да, к сожалению, Михаил мало чем мог гордиться, ведь в России он боролся против этнических чисток в Чечне — казалось бы, благородное дело, да только методы были радикальны в крайней степени.

В меру сил он следил за кровопролитной войной, которая шла два года и унесла жизни его сына и жены, ради которых он и встал на столь опасный путь, который и сделал его тем, кто он есть сейчас. Но все же, как он слышал от немногочисленных знакомых, оставшихся на территории бывшего СССР, всё шло ко второму конфликту, что тоже не добавляло хорошего настроения.

По мнению уже немолодого вояки, этот мир летел в тартарары — здесь, в этом городе, тоже сейчас шла война.

Возможно, даже более страшная, чем на его родине.

И все эти мысли возвращали его вновь к Николаю Зиновьеву. Очень опасно ему как верить, так и не доверять.

Мужчина не дослужился бы до своего ранга и не дожил бы до своих лет, если бы не умел думать в правильном направлении. Возможно ли, что сержант является агентом внутренней службы безопасности, имеющий особые, неизвестные Михаилу директивы? Очень даже возможно — пусть с концепцией капитализма выходец из СССР и не был знаком с самого рождения, но смог достаточно быстро её понять и принять, в отличии от многих своих соотечественников. А личное задание — это личные премиальные, когда речь идёт о такой компании.

Доверять — значит, возможно, получить нож в спину. Для капитана не были секретом очень зыбкие моральные устои Николая, что опять-таки, доверия не добавляло — скорее уж было его основой.

Не доверять — значит, возможно, попасть уже под взор СБ корпорации, что тоже вряд ли хорошо кончится.

В общем, всё как в древней поговорке: 'куда ни кинь, всюду клин'.

Стройный, но от того не менее тревожащий ряд мыслей был нарушен. Поступью, не шагами — очень уж… Внушителен был её звук, чтобы назвать