Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

– Да мы с комбатом…, мы с комбатом… Да мы во все бои ходили…, а вас комбат ещё ни в один бой не пускал. Это я герой, а не ты… – Далее пошли перечисления всех случаев, где и когда мы с Чудиновым участвовали. Интересно было слушать изложение известных событий с солдатской точки зрения, да ещё разбавленную доброй порцией алкоголя. Исходя из этого рассказа, геройские похождения экипажа моего БРДМ, с моим участие конечно, в целом помогли полку разгромить стоящих перед нами боевиков.

Посмеявшись от души над пьяными бреднями своего водителя, решил вмешаться этот спор.

– Я не пойму, бойцы, почему вы до сих пор не спите? Марш, по пещерам, – Я легонько толкнул обоих. Рубцов, только что поднявшись с земли, завалился обратно, возмущённо засопел, попытался вскочить и кинуться на меня, но узрев перед собой командира батареи, перевернулся на живот и на четвереньках шустро умчался в палатку. Чудинов встал опять на колени, сфокусировал глаза на мне и с угрозой в голосе произнёс: – А ты не прав, комбат.

Оставив чёткий пыльный отпечаток сапога на голой и потной груди солдата, несильно толкнул его ногой. Чудинов завалился на спину, а я, наклонившись над ним, весомо произнёс: – Чудо, запомни – комбат всегда прав. Это я герой, но благодаря только вам. Это мы все герои вместе, когда в одном кулаке. Только вместе. Ты понял меня, солдат?

Водитель обратно поднялся на колени и, покачиваясь из стороны в сторону, сверлил меня взглядом, потом с трудом поднялся и направился к палатке. У входа обернулся, поднял кулак вверх и выдохнул: – Комбат, а ты ведь прав….

…. Обстановка вокруг полка постепенно стабилизировалась и передний край окончательно установился. Боевики со своей стороны тоже снизили активность и по данным разведки усиленно проводили перегруппировку своих подразделений и подготовку к предстоящим боевым действиям. К нам на поле перебрался наш артиллерийский дивизион, а сзади него встали лагерем несколько подразделений Внутренних войск и стало гораздо веселее. Мирная жизнь в населённых пунктах Чечни тоже налаживалась. Начали возвращаться беженцы и в Чечен-Аул, которых очень много скопилось в Новых Атагах и в Чири-Юрте. В один из дней группа старейшин и мужчин под охраной нашей разведывательной роты проехала в Чечен-Аул посмотреть, что стало с деревней. После чего, через пару дней на окраине Новых Атагов внутренние войска установили блок-пост и стали пропускать беженцев в Чечен-Аул. Я как-то приехал туда, посмотреть на это мероприятие и был удивлён, той напряжённой обстановкой, в которой работали ВВэшники. На окраине деревни скопилось человек пятьсот беженцев, в основном женщины, дети, старики. Были, правда, и мужчины, но совсем немного. Практически все возвращались в деревню с домашним скарбом, который был нагружен на автомобили, повозки и трактора. Почти к каждой единице техники были привязаны коровы и бычки, которые тараща большие и влажные глаза на скопище людей, испуганно ревели, дёргаясь на привязе. Всё это надо было проверить ВВэшникам, на наличие оружия и боеприпасов. Мужчин отводили в сторону, к отдельному столу, за которым сидело несколько особистов, и проверяли на предмет участия в бандформированиях, переписывая их. А над окраиной деревни, стоял нескончаемый гул голосов, криков, воплей и ругани. Толпа напирала и ВВэшникам периодически приходилось применять силу, чтобы навести порядок. В двадцати метрах от блок-поста под деревом сидел связанный боевик, которого вычислили особисты и задержали, а за блок-постом с десяток женщин голосило и призывало все кары Аллаха на головы русских, которые арестовали невинного человека. Под другим деревом сидел другой боевик – тоже связанный, но которого привезли сюда на обмен. Кругом стоял хаос, но в котором чувствовался определённый порядок и железная воля капитана ВВ – старшего блок-поста. Он стоял в сторонке и наблюдал за действиями своих подчинённых, и когда надо было, то решительно вмешивался, а потом опять отходил в сторону.

Я попытался договориться с ним насчёт кинжала, но капитан устало усмехнулся и кивнул на недалеко стоявших полковников: – Вон, майор, смотри: с группировки приехали с такой же просьбой. Пять ножиков нужно, два кинжала я реквизировал и уже отдал. Так что обещать не могу. Приезжай завтра.

…. В эти дни большая группа солдат и сержантов увольнялись с полка, с ними уходило и несколько человек с батареи. Уходили сержанты Некрасов, Рубцов и ещё трое человек, а вместо них прибыло в батарею пять человек молодого пополнения. На фоне моих, понюхавших пороха, опытных и уверенных в себе солдат, смотрелись они убого: выглядели испуганными и неуверенными. Одетые в форму большого размера, да ещё советского образца, гляделись очень худыми. А тут ещё пришла телеграмма из военкомата, в которой сообщалось, что мать рядового Чудинова находится в больнице, в тяжёлом состоянии и просят ускорить его увольнение. Жалко было расставаться с водителем. Хоть много я с ним хлебнул неприятностей, много вначале он мне нервов попортил, но наконец-то между нами установилось понимание, и в какой-то степени мы даже привязались друг к другу. Накануне отъезда Чудинов подошёл ко мне и смущённо попросил пройтись с ним. Идти далеко не пришлось: за палаткой третьего взвода был накрыт небольшой столик, стояла бутылка водки и закуска. Рядом со столиком стоял новый водитель моего БРДМа – рядовой Степанов, из молодого пополнения. Чудинов пригласил меня сесть, а сам засуетился, открывая водку и разливая её в два стакана. Я молча наблюдал за этими приготовлениями и не мешал. Может быть, в другой обстановке и отругал бы своего солдата, но сейчас я молчал, понимая его чувства.

Чудинов встал со стаканом водки в руках и обратился к своему заменщику: – Ты, Степанов, стой и слушай, что я сейчас комбату скажу. И всё это «мотай себе на ус». Товарищ майор, я понимаю, что принёс достаточно вам хлопот. Дурак я был. После тюрьмы считал всех офицеров и прапорщиков «скотами и сволочью», из-за чего в Забайкалье имел очень много неприятностей с командирами. И сюда, когда приехал, тоже так считал, но завтра я уезжаю и кривить мне душой незачем. Поэтому хочу сказать, что без вас – офицеров, многие из нас, солдат, просто бы не выжили на этой войне. Большое вам спасибо за это. А я хочу выпить лично за вас, конечно за Кирьянова и Карпука. Блин, получается и за взводников надо выпить. Да, хочу за всех вас выпить, но только не за старшину. Чтобы