За кулисами в Турине (Плохая война – 7) - Алексей Вячеславович Зубков

Оруженосец посмотрел на рыцаря, почти полностью уже одетого в тяжелый доспех для пешего боя.

— Не лезть. Вчера двоих из-за нее потерял.

— Так они придурки. Я бы из-за бабы не терялся.

— Хочешь рискнуть?

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Вы разве сдадитесь, мессир?

— Когда у меня бой, мне не до баб, столько бы они ни стоили.

— Давайте, я за ней прослежу.

— Попробуй. Но смотри в оба. Увидишь, что она не одна, лучше не лезьте. Я сам не понимаю, кто она такая, но или ей черт ворожит, или на нее как на живца кого-то ловят серьезные люди.

— Но не нас?

— Похоже, что не нас. Не меня точно. Тем более, не тебя.

— А если возьмем, то что?

— Будете молодцы.

— Сто дукатов?

— Не лезь, говорю. Без меня вам никто сто дукатов не даст, хотя вы ее даже поймаете и выставите на рынке. Пятьдесят.

— Восемьдесят.

— Шестьдесят, но лучше не лезь. Сам потом разберусь.

Просперо Колонна в поединках не участвовал. Возраст уже не тот. Тем не менее, он согласился преломить копья с Галеаццо Сансеверино, своим ровесником. Оба перешагнули рубеж шестидесяти лет, оба ходили с седыми бородами. У обоих хватало пороха в пороховницах, чтобы лично участвовать в сражениях.

Не так-то просто подойти к значимому человеку на личный разговор. Первое кольцо это слуги. Из прислуги чувство собственной важности так и прет. Могут даже недостаточно представительному дворянину заступить дорогу. Нельзя мол, к Его Милости. Занят мол.

Второе кольцо — свита. Нижестоящие дворяне. Оруженосцы, секретари, младшие родственники.

Третье кольцо — равные. Переписка никогда не заменит живое общение. Выход в свет дает возможность переговорить важным людям на равных, ведь герцог или граф не может просто сесть на коня и лично поехать поговорить в действующую армию.

Слуг Марта миновала, презрительно глядя на них сверху вниз. Простолюдины, как правило, мелкие по сравнению с дворянами. И обладают чувством ранга, иначе в высшем обществе не выжить. Оруженосцы предпочли не заступать дорогу дорого одетой даме, которая знает, куда идет.

Марта остановилась у группы поддержки в конце барьера. Здесь оруженосцы держали наготове запасные копья и щиты, осматривали лошадей и сбрую после каждой сшибки.

Еще вчера Марта бы затруднилась с поводом для обращения к Колонне. Но сегодня она могла просто попросить защиты.

Прославленный кондотьер как раз сразился с себе подобным. С Галеаццо Сансеверино. Оба среднего роста, плотные, пожилые, седые, бородатые. Колонна на несколько лет старше, но пока что здоровья хватает на конную сшибку. Оба происходят из древних династий, представители которых в разное время правили принципатом Салерно, что на юге полуострова. Колонна был женат на Ковелле Сансеверино, что давало ему право назвать Галеаццо родственником.

Биография Колонны полна сражений за всех участников Итальянских войн. За Францию, за императора, за короля Неаполя, за миланского герцога, за Папу Римского. Боевой стаж — около сорока лет. Пара десятков крупных сражений и без счета мелких.

С такой насыщенной биографией он знал всех, кого стоит знать в высшем обществе Италии, при французском и при императорском дворе. Участвовал во многих политических союзах и держал в голове основные расклады дружного аппенинского террариума, где каждый за себя и все против всех, хотя все друг другу через кого-то родственники, даже кто и враги.

Герольды огласили правила конных поединков через барьер. Поединщики должны преломить о противника от трех до семи копий в соответствующем количестве сшибок, точное количество выбирается по предварительной договоренности. Копья любезно предоставляет Карл Савойский, все одинаковые, специально заготовленные к турниру. Доспехи каждый из поединщиков волен выбирать на свое усмотрение, «лишь бы на них не было шипов и иных злых устройств»; тот из соперников, кто во время копейной сшибки упадет на землю, будет считаться пленником победителя и ради своего освобождения будет обязан отдать шлем или иное вооружение даме или дамуазели победителя.

Первым выехал к барьеру известнейший кондотьер Просперо Колонна, а против него — прославленный рыцарь Галеаццо Сансеверино.

Оба надели специальные доспехи для конного боя со шлемами в виде жабьей головы.

На шлеме Колонны красовался плюмаж из алого бархата, расшитого золотой нитью. И такая же бархатная попона украшала его могучего коня.

На шлеме Сансеверино был закреплен огромный букет павлиньих перьев, и такой же букет украшал налобник-шанфрьен его коня. Попона же была из небесно-голубого атласа, и на ней были вышиты ангелы с белыми крыльями.

Семь раз бойцы с грохотом столкнулись посередине. Копья длиной в два с половиной человеческих роста легко ломались о доспехи противников, взрываясь фонтаном щепок. Сансеверино преломил шесть копий, и один раз копье соскользнуло со щита. Колонна преломил пять, но одно из копий, которое не сломалось, не только не соскользнуло со щита, но оказалось крепче, чем положено, и чуть не выбило противника из седла.

Герольд объявил победу Сансеверино. Победитель при помощи оруженосцев спешился, снял шлем, сбросил рукавицы и пошел к своему противнику, который тоже раздевался, только медленнее.

— Почти из седла выбил! — сказал Сансеверино, еще не дойдя шагов десяти до собеседника.

Его лицо покраснело, и борода казалась от этого еще более седой.

— Почти не считается, — ответил такой же красный Колонна.

Он осушил большую чашу вина и выдохнул. Сансеверино как раз подошел.

— В бою бы тебя встретить, — сказал Колонна.

Сансеверино поморщился.

— Спина болит, — сказал он, — Если не сдохну, может и встретишь. Чует мое сердце, еще до заката лягу и только Господу ведомо, встану утром сам, или пажи поднимут.

— Скипидар не пробовал? — спросил Колонна, — Мне помогает. Иногда.

— Ерунда твой скипидар. Вот пояс из собачьей шерсти греет.

— Пробовал. Воняет больше, чем греет. Ванна горячая греет, это да.

— А правда. Прикажу-ка я ванну согреть, — Сансеверино повернулся к пажу, — Слышал?

— Как прикажете, господин, — кивнул паж.

— Думал, ты ответишь, что бабы горячие лучше греют, — усмехнулся Колонна, — Вон, смотри, какая красотка.

К барьеру выехала другая пара поединщиков, и рядом с оруженосцами одного из рыцарей стояла высокая дама с весьма впечатляющими формами.

— Красотки греют, когда не болит спина, — вздохнул Сансеверино, — Знаешь, иногда может вот прямо в самом разгаре так свести, что ни сунуть, ни вынуть.

— Да знаю. Ладно спина, она снаружи. Может и в кишках свести, что хоть плачь.

— Расчувствовались