Дембель неизбежен - Константин Федотов

– Ну все, попали. – подытожил во весь голос Коваль.

– Ага, опять качаться начнем или еще хуже. – добавил Саня.

Дверь из канцелярии буквально через минуту распахнулась, из нее вылетел Кирюша, а затем и старшина, по виду которого было видно, что он не в духе.

– Так, придурки! Достригите этого барана до конца! – оттолкнув от себя Кирюшу, выкрикнул прапор, а затем перевел взгляд на Кирюшу и, сбавив тон, добавил, – Не с того ты, парень, службу начинаешь, ой не с того. – после чего он развернулся и ушел обратно к себе, громко хлопнув дверью.

– Фух, кажись, пронесло. – сказал я.

– Верняк. – поддержал Саня.

– Ну что, полупокер в полукедах, айда марафет наводить! – рассмеявшись, выкрикнул Коваль и указал Кирюше рукой на дверь в бытовку, после чего парень опустил голову и побитой собакой отправился стричься.

Стригли у нас всех одинаково, без насадки под ноль, до дембеля отрастет и не раз. После стрижки, разумеется, мыться, вот тут-то было не очень прикольно. Душа здесь никогда не было, так что обычные раковины к вашим услугам, а еще и горячей воды нет от слова совсем. В общем, приходится закаляться и изворачиваться, чтобы помыть всего себя в обычной раковине, да еще при этом и очередь не задерживать, я ведь не один. Хоть для ног есть небольшое корытце с краном, а то задирать ноги в раковину – это уже слишком, во-первых, это неприятно – мыть лицо, когда из соседней раковины торчит чья-то потная нога, а во-вторых, тут кафель и мокро, так что можно не слабо так навернуться.

После всех водных процедур дневальный объявил о построении для проведения телесного, форма одежды номер один, голый торс. Кстати касательно форм одежды, в армии их есть пять.

Первая – это когда на тебе тапочки, трусы и майка, но может быть уточнение вроде «голый торс», тогда только тапки и трусы соответственно.

Вторая форма одежды – это штаны, майка и либо тапочки, либо берцы, опять же она бывает с голым торсом.

Третья форма одежды – это когда берцы, штаны и китель, но китель в штаны не заправлен.

Четвертая – это повседневная, как мы ходим в столовую, то есть берцы, штаны, китель заправленный в них, все это затянуто ремнем и кепка.

Форма одежды номер пять – это зимний вариант, то есть та же четвертая, только добавляется бушлат (так в армии называют зимнюю куртку), а вместо кепки – зимняя шапка.

Так вот, мы построились на центральном проходе, все как один в трусах, головы у всех лысые, даже как-то отличаться между собой перестали, разве что ростом. Тут в дверь постучали, и в казарму вошла молодая девушка лет двадцати пяти. Невысокого роста, фигуристая, с темно-русыми волосами, собранными в косу. На ней был одет белый халат поверх зеленой повседневной формы, на ногах были обуты черные туфельки.

Народ сразу заулыбался, из толпы полетели разные фразочки из разряда «вашей маме зять не нужен» и прочее.

– А ну хлеборезки свои позакрывали! И стоим молча! Если еще хоть один озабоченный клоун хоть слово ляпнет, я его прямо сейчас в лазарет отведу и клизму ведерную поставлю! Донжуаны х##вы! – отчитала нас громким и очень строгим голосом девушка. Не знаю, у кого как, но словно начал ее побаиваться, особенно после слов про клизму.

Далее все просто, девушка надела медицинские перчатки и начала подходить к каждому из нас и осматривать на наличие болезней и побоев. Следом за ней шел дежурный по роте с журналом в руках, в котором ставил пометки после каждого проверенного солдата. Как только барышня закончила проверку, она расписалась в журнале и вышла из казармы.

Далее по списку была вечерняя поверка, здесь все было совсем просто, мы продолжили стоять в строю, и когда называли наши фамилии, громко и четко выкрикивали «Я». После этого нам дали пятнадцать минут на вечерний туалет, а затем спать. Отбой у нас был в десять вечера, а подъем в шесть утра, в принципе, восемь часов на сон – это неплохо. Но, как оказалось, хоть отбой-то и в десять часов, но это далеко не говорит о том, что ты ляжешь спать в назначенное время.

Мальцев сразу сказал всем, что после команды «Отбой», если увидит хоть одно тело в вертикальном положении, помимо наряда, разумеется, то мы начнем играть в классические армейские игры, про которые пока не знаем. А также следующий час после отбоя никто не имеет права вставать, так как дневальные будут всюду мыть пол, а их труд нужно ценить.

Вроде мы все тут одинаковые, в одинаковых условиях. Для всех информацию доводят в одно время и в одном месте, дневальный даже подал команду за пять минут до отбоя, что до отбоя осталось пять минут! Но какого-то лешего, когда прозвучала эта столь желанная команда, а я уже лежал под одеялом и уже был готов ко сну, как тут громким басом Мальцева прозвучала команда: «Рота, подъем! Форма одежды номер четыре». Не все сразу поняли, в чем дело, и, усевшись на кровати, начали смотреть по сторонам. Но потом стало ясно, что несколько индивидов шли по центральному проходу в трусах и тапках, держа в руках полотенчики и зубные щетки, о чем-то хихикая. И вот вроде бы говорили всем, но дошло не до всех.

– Я что, команду не вслух подал, что ли? – прорычал Мальцев.

Делать было нечего, и мы начали одеваться, а затем строиться. И стоило последнему бойцу встать в строй, одетому как положено, как дверь из туалета открылась, и оттуда с рулоном туалетной бумаги в руках вышел Кирюша. Это было даже смешно, но от этого смеха почему-то становилось очень грустно на душе.

Мальцеву категорически не понравилось, что на его указания большое количество людей «забило х#й», так что у нас сейчас начнутся воспитательные занятия. Наша задача после команды «Рота, отбой» уложиться в тридцать пять секунд и, раздевшись, лечь на свои места. Форму при этом можно комком бросить на стул, а поправить уже позже. А затем по команде «Рота, подъем» через сорок пять секунд встать в строй, берцы можно не завязывать и застегнуться уже в строю. И как только мы это сделаем, то сможем просто лечь спать.

Вроде все ясно и просто, и, по сути, ничего сложного. Но шел двенадцатый час ночи, а мы только и делали,