Эледра - Нурия Перра

– Она сказала, что, если мы хоть попытаемся, она оставит на нас по набору таких же, – весело шепнула Гете.

– И ты ее послушалась?

– А ты бы не послушалась? – парировала Гете.

– Виайла, даже ты должна признать, что побаиваешься, – тихо учительским тоном сказала Тифа. – Есть на ней шрамы или нет. И мой тебе совет…

– Хватит, – сказал им Кормак.

Сирена остановилась перед постаментом, с интересом посмотрев на Виайлу. Она, вероятно, тоже слышала их разговор, либо догадалась по выражениям лиц.

Музыка стихла, Тифа и Гете шагнули вперед, пока остальные сместились в бок, встав с нами в одну линию.

– Сегодня, – неожиданно властно и громко сказала Тифа. – Мы приветствуем и чествуем найденную спустя года богиню ночи, Сирену Карлайт, дочь Серафима, фаэррай Кеи. Сегодня мы возвращаем ее из изгнания по воли ее матери Аут, и возвращаем ей ее истинные права наследницы. Подойди, дитя.

Сирена поднялась на постамент, а Гете приняла у Кормака диадему на подушке. Красивую, с множеством сверкающих камней и таким же, как и на поясе, хитроумно сплетенным из тонких полосок полумесяцем. К ее ответвлениям крепились прозрачные нити, на которых сверкали лунные камни.

Сирена опустилась на колени, чтобы Гете аккуратно надела на нее диадему.

– Сегодня мы просим Ксуер о милости и благословении для нашей новообретенной принцессы, – еще торжественнее произнесла Тифа.

Повисла тишина и все взгляды были устремлены к подножию дерева, словно оно должно было загореться.

– Это старая традиция, – тихо заговорил Кормак. – Ксуер может одарить чем-то коронованного на его выбор. Он может попросить о чем-то одном для себя последний раз прежде, чем полностью отдастся народу. Если повезет. Ксуер редко являет нам себя.

Он говорил это скорее для себя и от этого я едва его расслышал. Похоже традицию не применяли ужас как давно.

Подул ветер, из-за чего с древа полетели листья, из которых выросли силуэты. Их было трое. Аут, стояла по центру, в целом нисколько не изменившись, за исключением деталей брони на ее платье. Она бросила на меня холодный взгляд и с сомнением склонила голову, словно удивлялась, что я еще жив. Рядом с ней стояла низкая женщина, на вид немного старше Аут с голубыми волосами из которых торчали ветвистые белые рога и огромными крыльями до пола, покрытыми узорами изморози. У нее были белые ресницы и брови, и абсолютно серые глаза, как у слепой. Похоже это Кея, ксуер зимы, опирающаяся на посох и тоже частично в броне. А по другую руку Аут стоял мужчина с золотыми волосами, из которых вились черные рога. Он тоже был в броне, с топором за поясом и орлиным профилем. Он посмотрел на Джареда и кивнул, словно они успели что-то обсудить. У него были крылья, словно из белого золота и на него было сложно смотреть из-за этого. Прежде чем перестать рассматривать Иака, ксуера солнца, я рассмотрел острую бородку, шрам над бровью и впивающиеся в душу, глаза точь-в-точь как у Джареда.

Атлусы в ужасе зашептались и все разом упали ниц. Даже королевская семья выглядела удивленной. Трое из Ксуера за раз, это похоже событие последнего столетия…

Они втроем синхронно подошли ближе и старейшины быстро опустив головы встали напротив нас, старательно не поворачиваясь к высшим богам спиной. Сирена же напротив, в своем репертуаре, осталась прямой как струна и смотрела на них чуть ли не как равных.

– Покажи мне, – сказала Кея, протягивая руку.

Аут, словно это было чем-то обыденным взяла ее за руку и показала ей то, что видит своими глазами. Интересно, как она ослепла? Или всегда была такой?

– Похожа на отца, даже слишком, – довольна рассмеялась на древнем языке Кея каркающим смехом.

– Чего ты пожелаешь, Лилия? – спросил Иак, тоже на древнем, как только Кея затихла.

– Свободу, – спокойно ответила Сирена, перейдя на их язык.

– Свободу? – переспросила Кея. – Объяснись, дитя.

– Я желаю быть свободной в том, где мне жить, чем заниматься и кого любить. Я не хочу быть связана правилами и устоями вашего мира, поскольку к нему не принадлежу полноценно. Я родилась человеком от смертной женщины и хочу сохранить за собой право выбора кем мне быть и что делать.

– Ты хоть понимаешь, чего просишь? – яростно сказал Иак.

– Что она творит?! – зашипела Виайла, но Джаред взял ее за руку и она затихла.

– Она понимает, – довольно улыбнулась Аут, словно только этого и ожидала. – Или ты забыл, чем кончается попытка посадить нас на цепь?

Иак резко на нее обернулся, останавливая руку на пол пути к шраму. Судя по ране ему однажды попытались выколоть глаз.

– Девочка имеет право просить о чем-то одном для себя. И она это огласила. Вероятно, нам это принесет огромное количество бед, но я согласна, – сказала Кея.

– Я поддерживаю, – кивнула Аут, явно радуясь исходу.

– Что происходит? – шепнул Дон.

– Сирена только что обвела вокруг пальца всех, – ошеломленно ответил я.

– Кто бы мог сомневаться.

Иак долго смотрел на них с осуждением, зная, что перевес не в его пользу, а потом развернулся к улыбающейся Сирене и сказал на общем языке:

– Твоя просьба будет удовлетворена, Сирена Карлайт. С сегодняшнего дня ты свободна во всех своих выборах и свободна от наших законов, по зову человеческой крови. Но это не означает, что ты не являешься правительницей для своего народа и не несешь за него ответственность.

– Благодарю, великий Ксуер, – поклонилась Сирена, хотя выглядело и звучало как издевка.

Не прощаясь эти трое, рассыпались листьями дерева, из которых появились, а атлусы наконец поднялись с земли. Сирена развернулась к ним, и они встретили ее торжественными криками, а агверы ритмично застучали о пол копьями.

«Бери Дона как все немного рассосутся и идите к конюшням. Мы тут сегодня не останемся.»

«Не хочешь попраздновать победу?»

«Это похороны амбиций Виайлы и их планов на меня. Теперь они нас не достанут.»

«Аут все еще может до меня дотянуться.»

«Ты клялся мне, а не ей, пусть катится к черту.»

Заиграла музыка, бойкая, почти первобытная и многие из атлусов отступили от постамента, а агверы разбили свой коридор, позволив правителям спуститься к народу.

– Идем, – сказал я Дону. – Пора домой.

Мы исчезли, а следом и Сирена, которой удалось сделать это незаметно несмотря на то, что это ее коронация. И когда мы, сбросив парадные тряпки, поднялись в воздух под покровом ночи, можно было расслышать, как нас хватились. Но теперь нас действительно было не достать. Мы летели домой, и я