Министерство мокрых дел - Владимир Гриньков

– Ведь вы не верите им, правда? – Ольга повернула ко мне заплаканное лицо.

– Не верю.

Я был искренен, говоря так. Ольгин платочек стал совершенно мокрым, и она вытирала слезы тыльной стороной ладони.

– Извините меня.

Я пожал плечами в ответ, давая понять, что ей не стоит беспокоиться.

– Я знаю его много-много лет. И то, что он не мог совершить ничего плохого…

Покачала головой.

– Почему вы не едете домой? – спросил я.

– Не знаю. Страшно.

– Страшно?

– Как все это рассказать Антону. И про ограбление, и про этот злополучный ключ…

И про них с Жихаревым, дополнил я несказанное.

– Ваш муж знает о том, что вы в прокуратуре?

– Нет. Он был на работе, когда за мной приехали.

– На работе? В воскресенье?

Ольга слабо улыбнулась в ответ:

– Но ведь вы тоже сегодня были на работе, правда?

– В общем, да.

– Антон у меня экономист на одном небольшом заводике. У них сейчас какой-то контракт с австрийцами намечается, горячая пора. Антон готовит расчеты, сроки поджимают, и воскресенье для него – не выходной. – Она тяжело вздохнула. – Какой кошмар! Для него это станет страшным ударом.

– Они были друзьями?

– Кто?

– Ваш муж и Жихарев.

Женщина слабо улыбнулась в ответ:

– Ну что вы? Я старалась делать так, чтобы они поменьше слышали друг о друге.

– Враждовали?

– Вы не поняли. Все дело во мне.

Вот теперь-то я понял. Возможно, Боярков и не догадывался о том, что его жену и Жихарева что-то связывает. И Ольга старательно поддерживала в нем это неведение. Теперь ее положение сложно вдвойне. Если все всплывет, семейная жизнь даст трещину. А из-за того, что все произошло слишком внезапно и озарение для Бояркова будет шоком, последствия крайне трудно предугадать. Семейные отношения разорвутся в одно мгновение.

– Вы без машины? Я могу отвезти вас домой.

– Спасибо, – кивнула благодарно.

В здании прокуратуры светились окна. И ночь у них будет рабочей.

– Костя сам предложил вам все это? – спросила Ольга. – Сюрприз для меня, колье в подарок.

– Да.

– Не понимаю, – покачала головой. – Не могу в это поверить.

– Почему?

– Я строго-настрого запретила делать мне какие-либо подарки.

Вот здесь ей было непонятно. Жихарев не мог сделать ей подарок, не имел права, и все же что-то такое затеял. Не укладывалось в голове. Тревожило, поскольку было необъяснимо.

Ольга повела плечами, как будто ей стало холодно.

– Пойдемте в машину, – предложил я.

Она посмотрела умоляюще. И я понял, в чем дело. Пойти в машину для нее – значит отправиться домой. А там, дома, надо будет что-то объяснять и рассказывать. Она думала об этом, и ее заранее охватывал ужас.

– Я провожу вас до самой квартиры.

Она вдруг невесело засмеялась и ткнулась мне лицом в плечо.

– Я трусиха, – призналась. – Как нашкодившая девчонка.

Ее нежные, пахнущие чем-то неуловимо женским волосы были совсем близко. Я, теряя рассудок, приник к ним губами. Это длилось всего секунду или две. Потом Ольга отстранилась.

– Не надо этого, – сказала она едва слышно.

А у меня сердце бешено колотилось. И я обнаружил, что пребываю в состоянии, в котором люди обычно и совершают самые безрассудные поступки.

* * *

Ольга жила в типовой пятиэтажке в районе динамовского Дворца спорта. Двухкомнатная квартира со старой, видавшей виды мебелью. Тусклая лампочка в коридоре. И запах пыли.

– Боже! – Из кухни выбежал бородач совсем небогатырской наружности. – Оленька! Родная!

Обнялись. Муж.

– Я извелся! Что случилось?

Чуть отстранился, всматриваясь в лицо жены. Полный тревоги взгляд. И вопрос в глазах. Я представил, как он здесь извелся.

– Ничего страшного, милый. Все хорошо.

Ткнулась лицом в его бороду.

– Все хорошо, Антошенька.

И только тогда он, казалось, обнаружил мое присутствие. При свете тусклой лампочки всмотрелся и будто удивился.

– Вы?

Его изумление нарастало.

– Колодин? Евгений Колодин?

Человек, многократно виденный им на экране телевизора, материализовался здесь, в двухкомнатной квартире старой пятиэтажки. И Боярков не верил собственным глазам.

– Да, это я.

Я не знал, что должен говорить. Потому что дело было не во мне, а в Ольге. В ней и в Жихареве, в их отношениях. И я боялся сказать лишнее.

– Мы познакомились сегодня, – сказала Ольга. – В прокуратуре.

Сегодня? Пусть будет так.

– В прокуратуре? – встревожился Боярков.

– А-а, ничего особенного, – махнула рукой Ольга. – Там у банка неприятности…

– У какого банка?

– У того, где мой сейф. Их ограбили.

– И твой сейф тоже? – всполошился Боярков.

– Нет, Бог миловал. Теперь прокуратура ведет расследование. Мне тоже пришлось давать показания.

– А ты-то тут при чем?

– Ну как же! Ведь и мой сейф там.

Самообладанию Ольги можно было позавидовать. Она не знала, чем вся эта история в конце концов закончится, но вела себя так, словно ничего особенного не произошло. И про Жихарева она ничего не скажет мужу. Постарается как можно дольше держать его в неведении. А там будь что будет.

– У тебя-то как? – спросила Ольга.

Уводила разговор в другое русло. Туда, где течение спокойно и привычно, где нет подводных камней, о которые запросто можно разбить хрупкую семейную лодку.

– Все отлично. Работу сделал.

– Получилось?

– Лучше не бывает.

Ольга чмокнула мужа в щеку. Я чувствовал себя лишним. Попытался уйти, но Боярков всполошился:

– Куда? Милости прошу к нам!

– Уже поздно.

– Милости прошу!

– Останьтесь, Евгений, – сказала Ольга.

А взгляд умоляющий. Я был нужен ей, чтобы перевести дух и отвлечь на время ее мужа. Она должна собраться с мыслями, чтобы знать, как вести себя потом, после того, как я уйду и ей придется что-то объяснять Антону. Я был ее спасательным кругом на ближайшее время.

В комнате царила опрятная бедность. Единственной более-менее новой вещью был телевизор корейской сборки. Похоже, что дела на заводе, где трудился Антон Боярков, шли неважно.