Вторжение - Алексей Стрельцов

— Чей это дом?

— Говорю вам, это не я… не мы!

— Чей это дом, ты знаешь? — повторил Буров.

Всем своим видом опер выражал усталость и раздражение по поводу того, что ему пришлось заниматься этим лохматым чучелом. Так оно и было на самом деле. У Бурова были свои дела, а еще он хотел уйти с работы пораньше — чтобы купить пива в магазинчике около дома и снова забыть обо всем. О своей паршивой работе и о своей паршивой жизни.

Лохматый с несчастным видом вздохнул.

— Барыги.

— Барыги, — согласился Буров. — Барыги по кличке Барыга. Шикарная, кстати, погремуха. Главное, оригинальная. И что ты там делал?

— Я… да ничего! Зашел…

Буров грубо схватил руку лохматого, рывком дернул рукав вверх. Желтая кожа с язвами на локтевом сгибе от многочисленных уколов. Вен почти не было видно. Буров с отвращением оттолкнул руку лохматого от себя, и тот едва не упал со стула.

— Давно торчишь?

Лохматый не ответил. Буров закурил. Лохматый поднял робкий взгляд:

— Угостите сигареткой?

— Слушай сюда, торчок драный, — игнорируя просьбу, Буров выдохнул дым в лицо наркоману. — Ты с каким-то своим корешом вломился в хату к Барыге, который банчит герычем. Об этом весь город знает. Перевернул там все вверх дном. Тебя взяли с поличным. Так что хорош юлить, или я тебе, чушок, почки отобью. Давай по делу. Ты дозу искал?

— Это не я! То есть… ну да, я зашел, потому что типа это… открыто было, — сбивчиво принялся оправдываться лохматый. — Но я ничего этого не делал, в натуре! Там кто-то до меня!

— Значит, не ты? Может, мне тебя отпустить тогда, а? Только придется пригласить Барыгу для дачи показаний. И само собой, я скажу ему, какая гнида такую фигню у него дома учудила. Как думаешь, торчок, что потом с тобой будет?

Лохматый побледнел.

— Да я вам в натуре, отвечаю, не я это! — чуть не плача, залепетал он. — Мы с Рафиком приперлись к Барыге, потому что у него белый крутой появился. Недорого. Купить хотели. Просто купить, в натуре! Давай стучать, а там открыто везде. Ну, мы зашли, а там… сами знаете. Рафик на шухере встал, а я давай искать… Только не нашел ничего. А тут красные приперлись…

— У Барыги, значит, крутой белый появился? — задумчиво уточнил Буров. Лохматый закивал. Буров пододвинул к нему пачку сигарет и зажигалку. Трясущимися руками наркоман жадно закурил. Лишь после этого Буров осведомился: — И давно?

— Что?

— Герыч крутой у Барыги появился, твою мать. Давно?

— Ааа. Ну, хэ зэ, в натуре. Типа с неделю назад где-то… Мы ему звонили. Ну, Барыге. Вчера звонили. А у него мобила в отрубе. Сегодня опять звонили… ни фига. Ну решили сходить. Фиг ли, вмазаться-то… хочется, типа.

— То есть, у него мобила отключена?

— Ну да. Хотя на него это не похоже. Он же, ну, типа, должен на связи быть. Чтоб с клиентами, ну, типа договариваться… — лохматый поднял глаза на Бурова. — Я вам отвечаю, это не мы. Там кто-то конкретный шмон устроил. И знаете, что? Я думаю, поэтому и мобила молчит. Походу, вляпался Барыга в какую-то ж… пу.

Бурову было плевать на Барыгу. Но он все-таки спросил:

— Как ты узнал про Барыгу? Что у него герыч хороший появился?

Лохматый поколебался. Но, видя, что опер сменил гнев на милость, судьбу он решил не искушать.